Счастливы неимущие (Евангелие от Матвея)

вы тогда этим не просто занимались, господин Тененбаум?

О.: Когда я говорю «занимался, был задействован», я имею в виду, что какой-то вклад я вносил. То есть когда я собирался обсуждать с людьми какие-то вопросы, мне нужен был контекст этих обсуждений. Единственный контекст, который у меня был в отношении РУСАЛа, — это вот соглашение акционеров, единственная вещь, которой я занимался по существу.

В.: Сейчас я хочу понять, почему вы говорите, что это не могла быть беседа, участником которой вы должны были являться? Почему вы говорите, что вы не были человеком, которого отправили на встречу в Грузию?

О.: Я не тот человек, который должен был бы участвовать в обсуждениях вопросов на уровне Патаркацишвили.

Судья Элизабет Глостер: Это был единственный случай, когда вы встречались с Патаркацишвили?

О.: Чтобы у меня встреча была — да, это было единственной встречей.

Г-н Рабиновитц: Но вы раньше его видели, встречались с ним?

О.: Я его в «ЛогоВАЗе» видел, встречал, когда я работал с господином Березовским, когда мы собирались лететь в Нью-Йорк к Мэрдоку, но я не знал Патаркацишвили, он был страшный человек. Я прошу прощения, я бы никогда не стал иметь дела с Патаркацишвили и встречаться с ним.

В.: Но вы были одним из доверенных советников господина Абрамовича?

О.: Ну да, по некоторым конкретным вопросам только или по вопросам, в которых я был компетентен. Он очень успешный человек, он не посылает человека, который не может обсудить эти вопросы на уровне Патаркацишвили. Это просто немыслимо, невероятно, это не может такого быть. Мне это кажется невероятным.

Судья Элизабет Глостер: Пожалуйста, не обсуждайте ни с кем дачу вами показаний в рамках данного дела.

О.: Понятно.

(13:03)

Перерыв.

(14:05)

Судья Элизабет Глостер: Да, господин Рабиновитц, пожалуйста.

Г-н Рабиновитц: Господин Тененбаум, давайте теперь посмотрим на второй из тех моментов, которые вы упомянули, когда подавалось ходатайство о прекращении производства по делу, когда вы сказали, почему не могло быть этой беседы в Грузии. Вы говорите, что «во-вторых, просто не может быть такого, чтобы я обсуждал частные дела господина Абрамовича с людьми, которых раньше никогда не встречал, такого, как тот американец или англичанин, который, возможно, был господином Кертисом, хотя бы потому, что я в этих делах напрямую не участвовал». Но правильно ведь, что вы встречались раньше с господином Фомичевым?

О.: Да, я никогда с ним не встречался на совещаниях, но я просто знал, кто он такой. И то же самое с Патаркацишвили, опять же, я встречался с ним, но у меня никогда не было с ним встреч, в смысле совещаний.

В.: Но если бы господин Абрамович сказал вам, что вам нужно пойти к этим людям и встретиться с ними, обсудить какие-то вопросы, то тогда бы у вас проблемы не возникло с тем, чтобы выполнить его указания и провести такие переговоры?

О.: Это больших бы проблем не вызвало, но сам бы я не хотел на такое идти, потому что я просто был бы неподходящим человеком для этого.

В.: Но все зависит от того, какие цели вы перед собой ставите. Если цель заключалась бы в том, чтобы пойти, встретиться с Патаркацишвили, с Фомичевым, если бы Абрамович сказал бы вам, например: «Ну, пойди, узнай, чего они хотят», то вы могли бы обсудить с ними что-то, не беря на себя никаких обязательств. Для вас тогда трудностей никаких бы не было с тем, чтобы пойти, с ними поговорить, даже если бы это были обсуждения частных дел, как вы говорите, Абрамовича?

О.: Я знаю, почему я туда пошел, и я объяснил, почему я туда пошел. Это была очень конкретная причина, почему я туда поехал.

В.: Нет, я пытаюсь понять те причины, по которым вы говорите, что такого разговора у вас вообще не могло быть. Вы говорите в своих свидетельских показаниях, что вы бы не хотели обсуждать частные, личные дела господина Абрамовича перед этими людьми.

О.: Да, совершенно правильно.

В.: Если бы господин Абрамович вам сказал: «Господин Тененбаум, вы руководите корпоративными финансами у меня, вы понимаете очень много о РУСАЛе, поскольку вы участвовали в этом деле. Патаркацишвили хочет продать свои доли в РУСАЛе, поговорите с ним». И даже если бы это были частные дела Абрамовича, тем не менее это не помешало бы вам выполнить его указание.

О.: Нет, я думаю, помешало бы, потому что речь идет о продаже чего-то, о чем я вообще ничего не знал. Я даже не знал, что он это продает. Поэтому я просто неподходящий человек был бы для того, чтобы поехать. Я никогда не вел такие переговоры. Почему бы он меня вдруг стал посылать? Он послал меня по конкретной причине для достижения конкретной цели.

В.: Господин Тененбаум, вы руководили в «Сибнефти» корпоративными финансами, так? То есть вы имели достаточно большой опыт в продаже-