коридора и падали на пол. Там их скопилось уже на пару больших охапок, а стрелы все летели из тёмного зева прохода, и начинало казаться, что запасы нападавших бесконечны.
— Берхард!, — окликнули меня из бокового ответвления. — Сюда!
В том коридоре вдоль стен лежали раненные. Несколько женщин оказывали помощь тем, кому она ещё могла понадобиться. Раненым, которым удавалось извлечь застрявшие в теле стрелы, накладывали тугие повязки, чтобы уменьшить кровопотерю. Здесь всё вокруг было пропитано болью и кровью. Боль заставляла раненых стонать, скрежетать зубами и кричать в голос, когда из тел вытаскивали наконечники стрел. Фонтанчики крови из разорванных острыми наконечниками артерий оставляли брызги на стенах и потолке, пропитывали бинты и одежду тех, кого лечили и тех, кто лечил.
— Несносный мальчишка, — проворчала перепачканная кровью женщина, едва взглянув на меня. — Где ты был всё это время? Твои родители не знали, что и думать, когда ты пропал! Ступай по левому проходу, там найдёшь свою мать.
— Спасибо, — пробормотал я, вспомнив, наконец, где видел эту сердитую женщину. Это была портниха, шившая одежду многим нашим знакомым и мне в том числе. Теперь она занималась тем, что штопала раны.
Мама сидела на полу спиной к выходу и сразу же обернулась, как только я отдёрнул полог, занавешивавший грот. Я с облегчением вздохнул, когда увидел, что она жива и невредима. Сразу же захотел задать вопрос о том, где сейчас находится отец, но спрашивать не пришлось. Он лежал на ворохе какого-то тряпья, постеленного прямо на каменный пол.
— Стрела в левое подреберье, — сказала мама, и устало протёрла ладонями лицо. — Я не видела, кто выдёргивал наконечник, но сделано это было очень грубо. Внешнее кровотечение удалось остановить, но, похоже, имеется внутренне кровоизлияние.
— Что-нибудь можно сделать?, — спросил я, отметив, что никогда не видел такой бледности на отцовском лице.
— Я — физик, а не биолог, и уж тем более не медик. Всё, что наши врачи смогли сделать, они сделали. Даниель сильно ослаб. Сейчас он снова без сознания. — сказав это, она взглянула на меня, будто только что заметила и сказала:
— Как ты меня напугал, Берхард. Тебя никто не видел в течение ближайших суток. Я бы не пережила, если бы и ты, как Даниель…
Мама притянула меня к себе, обняла, и я почувствовал, что она вымотана до предела. Хуже всего было то, что в её голосе сквозила обречённость, полностью убивавшая надежду на благополучный исход.
— Мама, я знаю, как помочь отцу.
Ответом мне был такой горестный вздох, что у самого на глаза навернулись слёзы.
— Знаю… — горло перехватило, и я закашлялся — … где есть регенерационная камера.
Она отстранилась и стиснула пальцы на моих плечах так, что стало больно.
— Ты серьёзно, Берхард? Предыдущим поколениям Хранителей Знаний, за всю историю попадалось всего две регенерационных камеры, но ни одна из них не была работоспособной. Починить их не удалось. Впоследствии и они оказались утеряны. Ты уверен, что это не одна из них?
— Не знаю, мама. Та, которую я видел, действует. Она называется "МАРК дабл ю-эйч зироу".
— Интерфейс голографический?, — в маме тут же проснулся исследователь, и в голосе зазвучали совсем другие нотки.
— Нет, ментальный.
— Значит, с искусственным интеллектом. Это шанс, Берхард! Где камера?
— Далековато отсюда. Я не знаю, можно ли отца транспортировать в таком состоянии.
— Можно, — раздался за моей спиной слабый голос, — подозреваю, что выгляжу гораздо хуже, чем есть на самом деле.
— Даниель!, — в мгновение ока мама оказалась рядом с ним. — Лежи! Если ты пришёл в себя, то это не значит, что можно вставать.
— Рад тебя видеть, Берхард.
Я опустился на пол рядом с отцом и пожал протянутую руку. Холодную, будто он только что вынул её из горного ручья.
— Взаимно, папа. Как ты себя чувствуешь?
— Паскудно, если честно. На наше счастье бандиты не стали смазывать наконечники стрел ядом. Видимо, они не рассчитывали встретить здесь серьёзное сопротивление.
— Так, ведь, оно и есть, Даниель. — горько усмехнулась мама. — Почти треть наших раненых пострадала от неумелого обращения с пращой.
— Я много пропустил, пока был в отключке, Трис? Как там наши? Ещё держат оборону?
— Держат, — кивнула мама, — вроде бы даже попали в кого-то.
— Прогресс, — с иронией прокомментировал отец. — Меткость возрастает.
— Я так понял, что пещеры придётся оставить?, — спросил я.
— Мы были бы рады это сделать. — сказала мама. — Они отрезали нас от всех выходов. Уйти отсюда не удастся.
— Есть один выход. Через русло реки у дальнего водопада. Узкий извилистый желоб ведёт в озеро у подножия гор. Не самый комфортный вариант, конечно, но попробовать можно.
— Я всегда говорил, что мальчишки знают эти места лучше нас, — улыбнулся отец. — Как ты о нём узнал?
