Времени для обследования точек на дисплее совсем не было, и пришлось ограничиваться беглым осмотром.
Удивительно, но мой "улов" оказался гораздо более интересным, чем ожидалось вначале. В остатках разрушенного фундамента башни отыскались два камня приличных размеров. Их нетрудно было вынуть, разбить на куски помельче и унести. Ещё один камень служил одной из опор импровизированной скамейки, сделанной из старой широкой доски. Эту скамейку смастерили сами повстанцы, а, значит, никаких особых проблем с изъятием камня не предвиделось.
Сигнал об общем сборе всех заключённых застал меня неподалёку от своей камеры. Я едва успел занести внутрь подставку и поспешил на построение. Тюремные законы очень сурово карали тех, кто не успевал выйти на специально отведённое место до следующего удара малого колокола. Такие построения устраивались один-два раза в декаду, в основном для того, чтобы объявить о наказаниях или об ужесточении тюремного режима. Однажды нас собрали по поводу дня рождения герцога Герберта и зачитали его обращение к подданным. Подданные должны были реагировать бурными проявлениями восторга, что и сделали те, кто сидел в тюрьме за уголовные преступления. Повстанцы встретили обращение узурпатора гробовым молчанием, и, видимо за это, тюремное начальство на три дня урезало им всем рацион, переведя политических заключенных на хлеб и воду.
О целях сегодняшнего построения никто заранее не объявил. Я поискал глазами Маркуса, знаком дал ему понять, что хотел бы поговорить. Он кивком указал, куда подойти, и стал смещаться туда же, в самый последний ряд строя. Прямо перед нами встали несколько рослых повстанцев, полностью закрыв обзор со стороны стражи.
— По поводу чего сбор?, — спросил я Маркуса.
— Не знаю. Возможно, это связано с побитым надзирателем. Или с тем, что сегодня утром население тюрьмы уменьшилось на одного заключённого.
— Что с ним случилось?
— Ничего особенного. Подавился своим грязным исподним. Сей факт самым отрицательным образом сказался на его здоровье.
— В каком смысле?, — не понял я.
— В прямом. Мы вычислили и ликвидировали человека, поставлявшего информацию Арману. Им оказался один из уголовников, как и предполагалось ранее.
— А как они восприняли вмешательство повстанцев?
— Забитые в рот до отказа подштанники — знак очень хорошо знакомый в преступном мире. Именно так наказывают стукачей. Уголовники должны быть нам благодарны за то, что мы выявили и казнили шпиона. Следов исполнители приговора не оставили. Подозревать повстанцев, у тюремных властей повода нет. Хватит об этом. Что у тебя нового?
Я рассказал ему о камнях, которые мне необходимы для совершения побега. В подробности вдаваться не хотелось, поэтому инструкции были лаконичны: камни раздробить на куски и высыпать их в тоннель, проходивший под карцером.
— Если я правильно понял, — сказал лидер повстанцев, — ты хочешь этот тоннель засыпать. Так?
— Да, — честно признался я. На первом этапе это необходимо.
Я понимал, что рискую. Маркус уже говорил, что я не похож на сумасшедшего, но судя по его взгляду, мог передумать в любой момент.
— Очень необычный план, Берхард. Не знаю, что и думать…
— Просто поверьте мне, и всё.
— Допустим. Хотя, логики в твоих словах нет никакой.
— Да, логики нет. Более того, этих камней, скорее всего, будет недостаточно. Наверняка, недостаточно. Придётся дополнительно проносить в тюрьму камни с гор.
Я сказал то, что должен был сказать и теперь ожидал какой угодно реакции со стороны лидера повстанцев. Его ответ меня удивил.
— Я очень хочу отсюда выбраться, Берхард. Снова увидеть жену, обнять своих сыновей… — голос Маркуса дрогнул и он впервые за время нашего разговора отвёл взгляд. — Даже если сейчас появится дьявол и предложит продать ему душу в обмен на побег, не задумываясь, соглашусь. Меня воспитали воином. Это значит сражаться самому и уметь командовать другими. Я никогда не задумывался о том, как устроен наш мир. Подозреваю, что даже простой камень гораздо сложнее, чем выглядит. Ты знаешь об этом больше. Не прошу доказательств, Берхард. Прошу о другом — вытащи нас отсюда. Любым способом. Пусть даже ценой сделки с дьяволом.
— Ничего не получится без вашей помощи, — ответил я, впечатлённый его эмоциональной речью.
— Да, конечно. Сколько тебе нужно привезти камней?
— Не знаю. Чем больше, тем лучше.
— Почему я не удивлён такими словами?, — невесело хмыкнул Маркус. — Хорошо, что-нибудь придумаем. Попробуем сыграть на том, что Арман жаждет сделать наше пребывание здесь невыносимым, но строго в рамках дозволенного.
— Это как?
— Видишь ли, Берхард, я гораздо старше тебя и за свою жизнь повидал немало тюрем. Не в качестве заключённого, конечно. Хотя, пару суток на
