— Я тоже так считаю. Вчера говорил с твоим отцом, Авиосди, и он сообщил, какие подарки нужно преподнести вашей семье. Только после этого я получу согласие на свадьбу. Твой отец — мудрый человек — он не требовал невозможного, но, чтобы выполнить все условия, понадобится время. Мне придётся покинуть племя и отправиться на заработки.
Глаза девушки наполнились слезами, став похожими на два озерца с прозрачной солёной водой. Берега не смогли удержать влагу, и она пролилась через край двумя крошечными водопадами.
— Я буду ждать, — сказала Авиосди, печально улыбаясь мокрыми от слёз губами, — чувства остыть не могут.
— Ты не поверишь, Дигахали. Первый выстроенный мною дом, почти ничем не отличался от твоего. Разве что, размерами. Правда, это было связано с тем, что дерево, на котором я построил дом, значительно превосходило твою иву. Сейчас покажу, как он выглядел… Похож?
— Да, — признал охотник, — если не брать в расчёт, что ты гораздо аккуратнее сплетал между собой ветви.
— Всё зависит от качества исходного материала. — Улыбнулся Тау. — В твоих воспоминаниях была красивая девушка. Тебе так и не удалось создать с ней брачный союз?
— Это полностью моя вина. — Вздохнул Дигахали. — Я был молод, глуп, самонадеян, нетерпелив и неосторожен.
— Именно в такой последовательности?
— Да. Одно прямо проистекало из другого. Результат печален, если не сказать больше — ужасен.
— Каким образом, всё это, даже суммарно, могло воспрепятствовать объединению любящих друг друга людей?
— Мы были разлучены на длительный срок. Когда я смог вернуться, уже ничего нельзя было поделать…
— Выходит, ты отказался от борьбы за свою любовь?
— Что ты можешь знать о наших обычаях?, — Раздражённо произнёс Дигахали. — Что ты можешь знать о том, как надо бороться за свою любовь, если у Ходящих-над-головами нет соперничества друг с другом? Я не могу понять, по каким правилам вы живёте…
— Вот именно!, — Прервал его речь Тау. — Даже в кошмарном сне тебе не приснится устройство нашего общества. Ты, хотя бы имел возможность пойти наперекор законам своего племени, а у нас мысль о подобном деянии предосудительна. Нас изначально учат тому, что бросить вызов принятым в обществе нормам поведения, значит признать свою ущербность. Нет худшего проступка, нежели проявление иррационального мышления, присущего низшим формам жизни. Это недостойно Человека Совершенного.
— Бунтарей у вас карают изгнанием?
— Такую ситуацию можно охарактеризовать, как добровольное изгнание. Попытавшийся противопоставить себя мнению остальных, столкнётся с тем, что его просто перестанут понимать. В прямом смысле. Его мышление будет настолько отличаться, что бунтарь неминуемо окажется в изоляции. Это всё равно, что забыть родной язык. Чтобы вспомнить его снова, нужно думать, как все, быть таким же, как другие. Вот и подумай сам, может ли в таких условиях существовать инакомыслие?
— Тогда почему ты понимаешь меня, а я тебя?
— Мы с тобой пользуемся низкоуровневой формой общения, во многом дублирующей простую человеческую речь. Человек Совершенный мыслит и разговаривает, используя только образы. Это в сотни раз увеличивает скорость обмена информацией. Другие способы коммуникации у нас почти забыты, хотя, среди наших старейшин есть те, кто до сих пор помнит, как произносить слова, шевеля при этом губами.
— И как часто тебя не понимали сородичи?
— Ты догадался…, — Усмехнулся Тау. — Такое бывало. Причем, несколько раз. Поначалу пытался отстаивать свою позицию, но ни к чему хорошему это не приводило. Я даже пробовал перейти на низкоуровневую речь, обращался к тем, кто был способен вести со мной диалог. Всё тщетно.
— Чего же ты хотел добиться?
— Мне всегда нравилось наблюдать за homo sapiens и, при случае, общаться с ними. Наши старейшины никогда не одобряли этого. "Если от прямого вмешательства в дела людей можно отказаться, — говорили они, — то так и следует поступать". Правило очень старое, на моей памяти никто не пытался поставить его под сомнение. И я не собирался этого делать, но с тех пор, как в первый раз его нарушил, понял, что оно несёт в себе несколько иной смысл. Правило не предполагает полный отказ от сотрудничества с людьми, оно подразумевает повышенную степень ответственности за свои поступки. К сожалению, мне не удалось убедить в своей правоте никого из наших старейшин. Даже Винс, который всегда славился тем, что вольно трактовал большинство обязательных для всех правил, не оказал мне поддержки.
— Твои сородичи не любят людей? Всех, или только йонейга?
— Неправильная постановка вопроса, Дигахали. Мы ничего не имеем против homo sapiens. И в то же время, мой народ считает, что тесный контакт с обычными людьми не нужен, прежде всего, им самим. Мы существуем не для того, чтобы люди могли решать все свои проблемы за наш счёт. Не оспаривая этого утверждения, я убеждён, что нам нужно уделять больше внимания homo sapiens. Не нянчиться с ними, будто с малыми детьми, но следить за тем, чтобы они не натворили бед. Мы же ограничиваемся тем, что пресекаем любую их деятельность, несущую явный вред первозданному лесу. А чего ещё можно от них ожидать? Люди имеют слабое представление о жизненном цикле исконных обитателях планеты. Их нельзя в этом винить. Примитивно
