чем, эти отважные очевидцы утверждают, что следы на земле указывают на то, что в Сурразай-Дорбу находилась военная техника…
— Как же ответили вам ваши знакомые? — неожиданно улыбнувшись, спросила гэбешница, поигрывая сигаретой, — добровольная помощь следствию окончательно убедит нас в том, что вы действуете в интересах страны.
Онки не понравилась эта улыбка, какая-то панибратская, льстивая.
— Ничего, — ответила Онки, и, к счастью, это тоже было правдой.
Рита Шустова, прочтя её письмо, сразу же его удалила, будто бы не получала никогда. Ну не писать же в ответ, что она лично по приказу Тати Казаровой участвовала в операции «обезвреживание журналистов»? Дружба-дружбой… Рита не столько тревожилась за себя, ей было почти всё равно, она переживала за подругу — шило у неё в одном месте, вечно впишется во что-нибудь рискованное — Сурразай-Дорбу слишком опасная тайна, чтобы доверять её таким вот до треска заряженным жаждой справедливости, как Онки Сакайо…
— Я вообще не получила письма в ответ.
— Вот как? — спросила гэбэшница, — и что же вы думаете? Есть ли у вас предположения?
Онки почувствовала, как сердце в ней трепыхнулось. Сейчас ей стало действительно страшно, и она этого страха почти не стыдилась. Задачи, стоящие перед этими двумя девушками из СГБ, могут быть какими угодно.
— Предположения должны подпитываться фактами, а их у нас нет, — ответила Онки, осознавая, что очевиднейшим образом уклоняется от ответа, и этим может навлечь на себя подозрения.
— Мы будем наблюдать за вами, — сказала гэбешница, и — наконец-то! — прикурила свою сигарету; Онки чувствовала уже некоторое раздражение, наблюдая за бестолковым перетиранием её между пальцами, — хотите?
Гэбэшница подтолкнула пачку, лежащую на столе, предлагая Онки.
— Я не курю, — ответила та почти неприязненно.
— Это хорошо, — сотрудница госбезопасности непринуждённо откинулась в кресле, некоторое время дымила молча, а потом изрекла, как показалось Онки, с оттенком иронии, — играйте, играйте в борцов за правду, играйте, да не заигрывайтесь, — глаза её коротко блеснули сквозь завесу дыма, — я вас как друг предупреждаю, работайте, дело хорошее, но не везде безнаказанно можно совать любопытные носы… Опасно дергать за ниточки, не зная истинного размера паутины, которую раскачиваешь, и величины паука, который на ней сидит… То, что случилось недавно с вашей подругой — это предупреждение, своей неудачной шуткой в борделе вы задели интересы очень большой величины криминального мира. Она ещё легко отделалась…
«Лиз!..» Сердце Онки сжалось от жалости и тут же вспыхнуло гневом.
Последнее замечание показалось ей до того возмутительным в устах человека, который служит родине, что она чуть было не крикнула: «Работайте лучше! И мы тогда вообще не будем нужны. Это ваше дело — чистить страну!»
Но она напряглась и выговорила только:
— Мы просто выполняли свой гражданский долг.
Гэбэшница кисло улыбнулась, вероятно, ответ ей показался слишком пафосным.
Её напарница, закончив писать, проводила Онки до выхода из здания.
— Вы не хотите вступить в партию? — спросила она по пути, — это возможность реально что-то делать для своей страны, раз уж у вас так сильно чешутся руки.
Оказавшись на воздухе, Онки несколько раз сильно и глубоко вздохнула, с неудовольствием отметив, что её одежда впитала запах табачного дыма; завернув за угол, она дернула дверцу первого попавшегося небольшого кафе и присела за столик у окна — просто немного подумать…
Впереди её ждало очередное дежурство в депутатской столовой.
Надо прийти, переодеться в тесной каморке для персонала, повязать тщательно отглаженный белый передник, убрать волосы под сетку… Любую работу Онки старалась выполнять хорошо, вне зависимости от своего отношения к её ценности. Многие депутаты запоминали старательную девушку и приветствовали доброжелательными кивками, когда она бегала между рядами столиков.
— В наших офисах всегда требуются помощники, — как-то сказала ей женщина со значком социал-демократической партии на отвороте пиджака, — я бы охотно вас рекомендовала.
Онки думала недолго. Срок воспитательной отработки в столовой подходил к концу, и предложение места оказалось ей очень кстати.
Преисполненная восторженной готовности трудиться на благо народа, она поехала на собеседование.
Главный офис социал-демократической партии, самой сильной и многочисленной, располагался на центральной площади Атлантсбурга, недалеко от мэрии. На входе стояли турникеты с прозрачными дверцами, и в застекленной будочке сидел молоденький администратор.
— Вам куда, леди? — спросил он вежливо, но требовательно.
— Я на работу устраиваюсь, — радостно сообщила ему Онки, — вот у меня протекция, — она помахала перед лицом юноши сложенным вчетверо листом бумаги.
— Да, пожалуйста, — собеседование с кандидатами — прямо по коридору потом налево, комната сто.
