– А ты? – сузил глаза Ридерик. – Настолько обрадовалась вниманию, что кинулась в его объятия?
– Вы неправильно поняли, милорд…
– Я что – слепой? – вспылил мужчина, отбрасывая Грега и надвигаясь на меня. – Серьёзно, Ева?!
Стоило немалых сил не отступить. Сделала бы шаг – признала неправоту и слабость. Но совесть была чиста. И я стояла на месте.
– Не знаю, что на него нашло, милорд, – сбивчиво произнесла я. – Он совсем ещё мальчишка. Глупый мальчишка.
Ридерик смотрел на меня немигающим взглядом. Неожиданно его лицо исказила дьявольская ухмылка.
– Он будет казнён.
– Что?
Альросский словно заледенел. Между нами выросла огромная неприступная стена.
– Никому… Никому не дозволено покушаться на то, что принадлежит дракону. А ты, Ева, – дракон сердито прищурился, – придёшь на его казнь и будешь смотреть, как он медленно и мучительно умирает. Заодно подумаешь о случившемся.
– Жестокость ещё никого не украшала, милорд.
– Думай, когда в следующий раз будешь общаться с кем бы то ни было из мужчин.
Альросский наклонился. Пальцы скользнули по моей щеке, другая рука оказалась на плече. Ридерик сжал его, причиняя лёгкую боль, заставляя меня качнуться назад.
– Это не твой мир, Ева, – отрывисто произнёс он, нависая надо мной. – Ты живёшь здесь и будешь жить по здешним законам. Если нечто подобное повторится, отправишься следом за любым своим почитателем. Так и знай.
Давящая аура Альросского, жёсткий голос, тяжёлый взгляд – всё было направлено на то, чтобы сломать меня, заставить испугаться возмездия. Дракон утверждал свою власть грубо и очень бесцеремонно.
– Можете делать с моим телом всё, что вам угодно, милорд, – сказала я как можно спокойнее, – хоть убейте вместе с Грегом. Но у вас не получится лишить меня внутренней свободы. Я никогда не стану рабыней. Ни вашей, ни чьей-нибудь ещё.
Противостояние взглядов в молчании было красноречивее слов. Его – угрюмый, обиженный и сердитый. И мой – пристальный, дерзкий и непокорный.
– Посмотрим, Ева, – криво усмехнулся мужчина, – как ты заговоришь после казни.
Вдалеке появились стражники. Они бежали к нам, привлечённые шумом происходящего. Оставались считаные мгновения разговора наедине. Почти наедине.
Альросский казался непробиваемым. Твёрдая решимость дракона жестоко расправиться с незадачливым ухажёром меня пугала. Убийственно несправедливый приговор раскрылся во всём ужасающем смысле.
– Выслушайте, Ридерик! Да отпустите же! – потребовала ослабить хватку. – Мне больно!
Возмущённое отчаяние возымело действие. Ледяной дракон разжал пальцы. Тогда я отступила. Медленно. Как перед диким зверем, чтобы не спровоцировать нападение.
– Вы даже не пытаетесь разобраться. Взгляните на парня. Он явно не в себе, – попыталась я защитить мальчишку.
Чрезмерное возбуждение стражника, лихорадочный взгляд, пятна на лице… Может, Грег всё-таки заболел? Видно же. Даже сейчас парень, как в бреду, продолжал бубнить себе под нос, переводя взгляд с Ридерика на меня и обратно.
– Смелая? Всё заботишься о других? – ухмыльнулся дракон.
– Никогда, слышите? Никогда вас не прощу, если он погибнет, – решительно сказала я, хотя внутри всё замерло от страха.
– Милорд!
Подскочившие стражники скрутили Грега и поставили на колени.
По лицу парня тонкими струйками стекала кровь. Капала с подбородка на землю. Он продолжал смотреть на меня щенячьими преданными глазами и криво улыбался, не замечая боли.
– Ева… Какая же вы красивая, Ева, – хрипло шептал стражник разбитыми губами. – Такая добрая… Милая… Чуткая…
На лице Альросского играли желваки. Он злился всё сильнее, мрачнея прямо на глазах.
– Что прикажете, милорд?
– В подземелье!
Приказ дракона прозвучал холодно и равнодушно. Словно провинившийся превратился в безликий мусор, мелкую помеху, не стоящую внимания. Альросский даже не посмотрел на него. На суровом лице появилась непроницаемая холодная маска.
– Иди к себе, Ева.
Дракон полностью закрылся. Стал недоступным, пугающе чужим.
– Ридерик, пожалуйста…
