— Вы сама почтительность. О, но что это вы делаете теперь?
— Сударыня, я снимаю с вас бриджи.
— Да, но…
— Но?
— Пока вы не свершили это необдуманное действие…
— Да?
— Вы не забыли, что на мне сапоги?
— О, и правда, это обстоятельство я упустил из виду.
— Итак?
— Что ж, если вы позволите мне встать перед вами на колени…
— Да, если я позволю вас встать передо мной на колени?
— То вы сможете опереться рукой на мое плечо, сохраняя равновесие, пока я…
— Да, пока вы?
— Пока я приложу все усилия, осторожно удаляя то, что скрывает ваши ножки, и одновременно оголяя пред моим восхищенным взором ваши стройные и изысканные лодыжки.
— Откуда же вы знаете, что лодыжки у меня стройные и изысканные?
— Заметил это при первой нашей встрече, когда вы носили платье. В таких вопросах я совершенно уверен.
— Вы, значит, разбираетесь в женских лодыжках.
— Не отрицаю, у меня есть кое–какой опыт по данной части.
— В таком случае я полностью принимаю комплимент, который вы имели честь высказать в мой адрес.
— И вы совершенно правы, поступая так.
И пока продолжался этот разговор, Туллис, всячески демонстрируя пыл, сделал именно то, что сказал; иными словами, он снял с Челани сапоги и воспользовался представившимся случаем полюбоваться ее лодыжками. Более того, в коленопреклоненном положении рот его оказался как раз на уровне пупка Челани, и он не устоял перед искушением обнять ее обеими руками за талию и прижаться ртом к этому весьма чувствительному местечку.
— О, сударь! — воскликнула она. — Я почти чувствую ваш язык!
— Очень вероятно, — отозвался Туллис.
— Ах, и бриджи мои уже сползли ниже колен!
— Да, и могу к этому добавить лишь одно…
— Добавить лишь одно?
— А именно, если вы не пожелаете обратного…
— Не пожелаю?
— То ваши шаровары последуют за ними.
— Ах! Ах!
— Вы желаете, чтобы я сдержался, о восхитительная?
— Нет! Нет! Продолжайте! Ах, вот вы и сделали это, и я обнажена!
— Ослепительно обнажены.
— Но, но, что это вы такое делаете? Ваши губы, они — ах! ах! там! там! Да, не останавливайтесь! Однако…
— Да, сладкая моя?
— Мои ноги.
— Великолепные ноги, без всяких сомнений. Так что с ними не так?
— Они слабеют, и я чувствую, что я сейчас упаду.
— О нет, так нельзя. Вот, давайте–как повернемся. Теперь кровать позади вас.
— Ах, я падаю. Да, да. Вы сводите меня с ума! Видите, как я дрожу?
Разве вы не придете ко мне?
— То есть вы желаете завершить эту беседу?
— Я не просто желаю, я должна!
— Тем лучше, ибо клянусь вам, моя драгоценная…
— Да?
— Если я не получу вас здесь и сейчас, то умру на месте.
