— Нарисуй, Леша, дверь, я хочу пойти гулять. Даже не только гулять, а я хочу поехать в тот город, которого нет на свете, и подружиться в том городе с таким зверем, которого никто никогда не видел и не знает, как зовут.
Ну что мне оставалось делать? Я нарисовал дверь.
Глава 2
Дверь открылась, и мы вышли на дорогу. О, это было совсем не просто. Надо было рисовать дорогу, а вдоль дороги — деревья с апельсинами, грушами, бананами и даже с арбузами. Но и это было не самым трудным. Пушинка никак не хотела, чтобы я шел впереди нее. Мы должны были идти так: впереди Пушинка, сзади я со своими цветными карандашами, а за нами — Мыш с чайником.
— Извините, — кричал Мыш, — у меня в доме остались дети. Кто их накормит? Кто их напоит молоком?
— Дети-мышата, — наставительно сказала Пушинка, — сами должны добывать себе пищу.
И повернулась ко мне:
— Леша, нарисуй солнышко, мне чего-то холодно.
Я не спорил и быстро нарисовал солнышко и множество желтых горячих лучей, а уже через пять минут Пушинка сказала:
— Ой-ой, мне жарко! Нарисуй что-нибудь, чтоб не было жарко.
И тут началась ужасная кутерьма. Туча закрыла Солнышко, из Тучи пошел дождик. Над Пушинкой раскрылся кружевной зонтик. Я надел Пушинке резиновые сапожки, а она топнула ногой в резиновых сапожках так, что в луже вода разлетелась в разные стороны.
— Прекрати дождик. Немедленно нарисуй солнышко, звезды и луну.
— Но так не бывает, — попробовал возразить я.
— Как хочу, так и будет.
Конечно, вы понимаете, что так и было. Долго ли, коротко, но впереди мне пришлось нарисовать дворец со множеством башенок.
— Вот тут мы отдохнем, — подумал я.
Глава 3
И напрасно. Впрочем, немножко мы отдохнули. Самую, самую малость. Пушинка закрывала свои пушистые глаза на какую-то минутку, а потом открывала и требовала:
— Леша, иди на кухню и приготовь завтрак, обед и ужин. И почему на тебе нет передника и белого чепца на голове?
— Ну, я же не девчонка, — попробовал возразить я.
— Ты будешь, как я захочу.
Целый день я вместе с Мышом провел на кухне. Я готовил, а вернее, рисовал разные, самые удивительные, самые вкусно-непонятные кушанья. Потом мне надо было скорее бежать рисовать стол, стулья. Потом рисовать множество комнат, ведь это все-таки был дворец. В главной комнате дворца — зале — был камин и горел огонь. Пушинка села за стол, а мы с Мышом бегали и на кухню, и в зал и приносили кушанья. Их было, может быть, сто пятьдесят, а может быть, больше. От всего Пушинка отщипывала маленький-маленький кусочек. Я уже говорил, что Мыш мне помогал. Но ему было еще труднее моего. Он не хотел выпускать из лапки и чайник. Когда Пушинка позавтракала, пообедала и поужинала сразу, она вздохнула и объявила:
— Теперь я хочу смеяться. Леша, нарисуй целую комнату смеха.
Это я сделал с удовольствием. В комнате были зеркала разной формы — выгнутые и вогнутые — и мы в них отражались, будто нас стало множество.
— Какие у тебя уши, Леша… А нос…. Ха-ха, — смеялась Пушинка.
— И ты не один. Тут сто Леш. И сто пузатых Мышей с худенькими чайниками. Ха-ха, и сколько Пушинок, — раздавался ее пушистый смех. Потом она
