Сводный брат — плохиш

— Ты должен сделать это ради себя. Должен поехать с Уорреном. Перестань думать обо мне. Ты должен стать счастливым.

— Я счастлив благодаря тебе. Я ничто без тебя, так зачем мне уезжать, когда ты здесь?

— Я… Не могу уехать. Мне нужно окончить учёбу здесь. Я не могу с тобой уехать, Шейн.

— Что ты хочешь этим сказать? К чему ты ведёшь?

— Я не совсем понимаю, что говорю, но… Но тебе следует уехать и, как и сказал Пол, начать новую жизнь подальше от меня.

— Но я люблю тебя. И единственное, чего я хочу, — это быть с тобой, — медленно произнёс Шейн.

Я так давно мечтала услышать от него эти слова. Всегда знала, что где-то глубоко внутри он испытывает ко мне такие чувства. Но не могла ответить ему тем же. Сделай я так, он бы никогда не уехал. Поэтому мне нужно было сказать ему что-то такое, что заставило бы его всё бросить и начать жить той жизнью, которую он заслуживает.

— Я встретила другого, — твёрдо сказала я.

И даже произнеся эти слова, я безумно хотела вернуть их обратно. Он ничего не ответил, только одарил меня своим пронизывающим, холодным взглядом. Я не смела смотреть ему в глаза, а то он бы тут же понял, что я соврала. Поэтому, отвернувшись, уставилась в окно.

В комнате повисла оглушительная тишина. Шейн поднялся с кровати и встал напротив меня. Тяжёлый взгляд его слезящихся глаз был подобен ножу, вонзившемуся в моё сердце.

Он оделся и кинул мне мою одежду. Это было самое ужасное расставание, которое я только могла себе представить. А ведь нам ещё предстояло ехать вместе в одной машине и жить под одной крышей. Или, хуже того, он уедет, всем сердцем ненавидя меня за эти слова.

Когда я припарковала машину возле нашего дома, Шейн снова бросил на меня болезненный взгляд. Его челюсти были сжаты, а глаза оставались всё такими же красными.

— Твои слова меня разочаровали, — начал он. — Я уезжаю завтра. Надеюсь, тот конченый ублюдок знает, насколько ты особенная.

Он хлопнул дверью автомобиля и, не оглядываясь, пошёл к дому.

Что я наделала? Мне не хотелось, чтобы он уезжал. Хотелось, чтобы он остался. Но мне следовало внушить себе, что так будет лучше, лучше для него.

Я сдержала слёзы и подавила все свои эмоции.

— Я тоже тебя люблю, — прошептала ему вслед.

Шейн уехал рано утром, когда я ещё спала. Он оставил записку матери, давая тем самым знать, куда направляется, чем собирается заниматься и что будет оставаться на связи. Он никогда не прощался.

Я была опустошена, сломлена и ничего не понимала. Его отъезд полностью разбил меня, но я сама была в этом виновата. Постепенно моё бешено бьющееся при виде него сердце прекратило свой сумасшедший ритм. Я погрязла в учёбе и закончила её досрочно. Годами я ждала хоть какого-нибудь знака, упоминания о Шейне, однако ничего не было.

Но вот однажды, четыре года спустя, мой отец произнёс слова, благодаря которым моё сердце снова забилось чаще.