Пока что на ферме никто ни слова не сказал о каникулах. Если ей дадут отпуск, куда поехать? Ясно, что она не сможет провести сочельник и Рождество с родителями школьной подруги Салли Бруэр.
Она почти счастливо улыбнулась, представив Салли, близнецов Роуз и Дейзи Петри и, конечно, мальчиков Петри, Рона, Фила и Сэма. Как хорошо им было вместе, как она ценила распространявшееся на нее тепло этих двух семей!
Грейс встала и выпрямилась. Нужно написать Дейзи и Салли!
В прошлое Рождество подруги отложили свой праздник, чтобы найти ее. Грейс даже сейчас сжималась от стыда, вспоминая, как была унижена и несчастна, спрятавшись в жутком бомбоубежище Андерсона. Ее до сих пор передергивало при воспоминании о ползавших по полу и стенам уховертках… но они нашли ее, Салли, Дейзи и Роуз, и повели к Бруэрам на праздничный ужин.
Почему Дейзи так и не ответила на грустное короткое письмо Грейс, которое та написала после отъезда из Дартфорда? И миссис Петри тоже молчит.
Грейс неожиданно похолодела от ужаса.
«Я действительно писала им, верно?»
Перебрав в памяти все события, она кивнула. Конечно, писала. Вот только не помнит, отослала ли письма.
Грейс выглянула в окно. Она любила открывавшийся из него вид, в котором каждый день что-то менялось. Сейчас картина за окном была похожа на рождественскую открытку: голые деревья на фоне снежного ландшафта; вдалеке высится древнее каменное здание, в окне которого горит свеча. На купленных в деревенском магазине открытках древнее здание было церковью, но сегодня в окне фермерского дома сияла свеча. Хотя формально все еще был день, скоро стемнеет, и свет этой свечи будет виден на мили и, конечно, не только местным жителям, но и немецким бомбардировщикам, летавшим над ними.
Девушка потянулась к шторам затемнения[8], но тут раздался жизнерадостный голос:
– Грейси, иди в контору! Миссис Флеминг хочет перекинуться с тобой словечком.
Девушка оглянулась на Фиону Бернс, еще одну трудармейку, просунувшую голову в дверь.
– Чего она хочет? Я думала, что у меня выходной.
– Я тоже. Но кажется, у нее есть какое-то сообщение для тебя. Только подумай, скоро Рождество. Будем друг друга поздравлять.
– Спасибо, я уже бегу.
На душе полегчало. Это может быть только Джек, единственный, кроме леди Элис, кто знает, куда ее направили. Наконец он объяснит, где находится и как живет. Он может быть в любой точке Европы.
Она немного постояла у двери конторы и несколько раз глубоко вдохнула перед тем, как постучать.
Дверь открыл фермер, мистер Флеминг. За столом сидела его жена.
– Прости, что потревожила тебя в свободное время. Заходи и садись.
Через минуту перед Грейс появилась чашка чая. Сама она словно окаменела, пытаясь осознать только что сказанное.
– Мне нелегко говорить об этом, – откровенно начала миссис Флеминг, – но, боюсь, у меня плохие новости…
Она громко сглотнула и замолчала.
Грейс во все глаза смотрела на нее. Должно быть, кто-то умер. Сэм?
Ей хотелось кричать.
«О, пожалуйста, прошу, только не Сэм!!!»
– Грейс, ты меня слышишь? Боюсь, это твоя сестра. Прошлой ночью был налет, и мне очень жаль, но она погибла.
Теперь девушка пыталась переварить эти неожиданные и страшные вести. Последние четыре месяца, если верить радиопередачам, которые часто слушали все вокруг, даже польки, Дартфорд почти непрерывно бомбили. Ночь за ночью немецкие бомбардировщики по пути в Лондон или обратно сбрасывали бомбы. Очевидно, вчера вечером на Хай-стрит упала бомба, разрушила магазинчик Меган и погребла ее под развалинами. Такие бессмысленные потери, не только собственности, но и людей… если это правда. Это не может быть правдой!
Грейс слышала слова, понимала, что они означают, но не могла до конца осознать произошедшее.
– Простите. Но что она делала там ночью? Магазин закрывается в шесть. Должно быть, это ошибка. Магазин разбомбили, но Меган не могла быть там ночью. Это ошибка.
Супруги переглянулись.
– Бедняжка Грейс, – пробормотала миссис Флеминг. – Ее тело нашли утром. Ну что, девочка, принести тебе бренди? Такие жуткие новости.
– Этого не может быть, – повторила Грейс и увидела, как на их лицах борются выражение сочувствия и ужаса. Как она могла объяснить? Конечно, ей жаль, что Меган погибла. Страдала ли она? Грейс надеялась, что нет. Но Меган не любила ее и была не слишком добра. Она взяла Грейс к себе, и та часто гадала, каковы были мотивы ее поступка. Чувство долга? Теперь она никогда не узнает…
Ощущение пустоты нахлынуло на нее. Она одна. Одинока. Без семьи и родных. В целом свете нет никого, кому бы она принадлежала и кто принадлежал
