охнуть и согнуться от боли.
– Господи милостивый, что это с тобой? Они обе покалечились, Боб. Приедут из комитета и нас закроют! – в ужасе кричала миссис Флеминг.
Грейс выпрямилась.
– Простите. Это всего лишь спазмы, – успела пробормотать она, прежде чем ринуться в туалет. Вернулась она через несколько минут, и, хотя боли продолжались, на душе стало спокойнее.
Она плакала, сидя в холодном туалете, но это были слезы радости. Она молилась, чтобы
К счастью, кухня оказалась пуста. Хорошо, что никто не видит ее чумазого, залитого слезами лица!
Записка на клеенке, покрывавшей стол, гласила: «Грейс, мы везем Джейн в местную больницу. Поешь суп и завари себе чая».
Она не хотела супа с чечевицей, пусть и самого вкусного, потому пошла наверх, в комнату, которую делила еще с двумя девушкам, где умылась и переоделась, прежде чем вернуться на кухню. Чашка чая – как раз то, что ей нужно.
Около половины шестого трудармейки пришли на ужин и с удивлением увидели расставлявшую чашки Грейс. Она наскоро рассказала о событиях дня.
– Я заварила крепкого чая, но понятия не имею, чем вас кормить…
– Когда они уехали? – перебила Ева.
– Не совсем уверена, но была уже вторая половина дня.
– Я однажды прождала в приемном покое пять часов, – мрачно сообщила Шила Смит, – но это было в Карлайле. В больших городах народу больше.
Почти у всех в жизни бывали подобные случае, и они так увлеченно болтали, что не услышали, как подъехала старая машина Флемингов.
– Простите, что так поздно, – были первые слова, услышанные от фермера, когда в комнату вошла очень бледная Джейн. – Бедная, она сломала руку. Глупышка. Но все в порядке. Верно, дорогая?
Джейн не ответила.
– Я отведу ее наверх, – продолжила миссис Флеминг, – и уложу в кровать. День-другой от нее будет мало толка. Девушки, я рада, что вы заварили чай. У меня в кладовой есть чудесный пастуший пирог, испекла только сегодня утром. Так что ужин у нас есть. Пойдем, Джейн, только помедленнее. А вы включите приемник. Может, послушаете что-нибудь веселое.
Девушки заверили, что позаботятся обо всем, и стали выполнять наказы. Но как только услышали, что медленно ковылявшие женщины добрались до верха лестницы, увеличили громкость приемника и сели.
– Ее рука в гипсе? – хором спросили девушки, констатируя очевидное.
– И лицо изуродовано, да и твое не намного лучше, Грейс. Должно быть, большой синяк чертовски болит, – заметила Шила. – Что говорит миссис Флеминг?
– Немного. По-моему, нужно заполнить какие-то формы в случае, если кто-то покалечится. Даже по своей вине.
– А Джейн виновата? – спросила Катя.
Глаза Грейс наполнились слезами. Она так устала и ей так хотелось в постель… но голод оказался сильнее.
– Не знаю. Мы делали все, как в первый раз. У нас обеих полно царапин от сучков и веток.
Она не сказала, что прикрыла своим телом Джейн, защитив от удара. Кроме того, скрыла, что ее руки и спина тоже покрыты синяками.
– Мы в Англии, где позволено задавать вопросы, – вмешалась Катя. – И будем спрашивать.
Даже Фиона не потрудилась напомнить ей, что они в Шотландии.
– Давай сначала поговорим с Джейн, – предложила она. – И в зависимости от того, что она скажет, постараемся разобраться.
Приняв решение, они закончили накрывать на стол и уселись ждать Флемингов.
– Не волнуйтесь, миссис Флеминг, – сказала Катя позже. – Уже ночь, и мы идем спать. Я отнесу тарелку Джейн и помогу ей поесть.
Миссис Флеминг нерешительно взглянула на девушек.
– Если вы уверены… день был тяжелым, и вам нужно выспаться.
– Я буду рада помочь с дойкой, – предложила Грейс. – У вас тоже был нелегкий день.
Ее предложение было отвергнуто. Миссис Флеминг любила своих коров и предпочитала доить их сама. Но предложение девушки каким-то образом полностью восстановило гармонию в доме. Они не пошли к себе, а поднялись в комнату, которую Джейн делила с польками, где нашли больную, лежавшую в постели. Она почти ничего не съела, но очень хотела пить.
– Джейн, расскажи, что было в больнице!
– Я не слишком хорошо помню. Очень больно было. Миссис Флеминг заверила, что обо всем позаботится. И меня повезли смотреть руку. Доктор сказал, что перелом скверный, и когда накладывали гипс, я кричала от боли. Почти так же больно было, когда я упала на руку. Вернее, когда на меня свалилась
