правовой пропаганды среди учащихся, молодежи, работа пропагандиста, лектора. Наверное, поэтому начальник следственного отдела Ш. смысл своей работы видел в том, чтобы научить следователя самостоятельности мышления, и поэтому не спешил сообщать готовый ответ на трудный для него вопрос, а, дав информацию к размышлению, помогал ему самому найти путь к решению этого вопроса. Тяготение к делам, где на первом плане психология человеческих отношений в их бытовом и социальном проявлениях, где в расследовании — острота борьбы, простор для творчества и искусства. Замаскированные хищения, запутанные убийства, загадочные исчезновения… Сам расследовал такие дела и следователей учил искусству их расследования.
В области в течение нескольких лет раскрывались все убийства. Прокуратура СССР, изучив на месте организацию работы по раскрытию и расследованию убийств, отметила, что положительные результаты этой работы объясняются и тем, что начальник следственного отдела лично вникает в расследование таких дел, выезжает на места происшествия, оказывает практическую помощь следователям в расследовании этих преступлений. Об организации этой работы дважды на конкретном примере сообщалось в „Следственной практике“ (№№ 42 и 90), а также в сборнике „Вопросы борьбы с убийствами“.
И потом, работая в прокуратуре Крымской области на должностях, не связанных с расследованием дел, использует опыт, который дала следственная работа. При проверке в объединении „Атлантика“ исполнения законов об охране социалистической собственности путем анализа документов выявляет скрытую приписку объема выполненных работ на 383 тыс. руб., изымает фиктивные документы и возбуждает уголовное дело. Затем выступает в областном суде, где рассматривалось дело по жалобе осужденного заместителя генерального директора объединения, не признававшего себя виновным. Приговор оставлен без изменений. Ему поручается поддержание государственного обвинения по сложным делам, где опасные преступники, не признавая себя виновными, умело защищаются, — убийство с сожжением трупа, хищения в особо крупных размерах, взяточничество. И снова, как и прежде — острота борьбы и радость победы в нелегком поединке. Много раз прокурор Крымской области поощрял его за принципиальность, инициативу, мастерство и добросовестность.
Но до сих пор не забываются два дела, хотя расследовались они 20 лет назад.
Председатель колхоза и парторг осуждены за доведение до самоубийства секретаря комсомольской организации колхоза. Преследование за критику, травля, фабрикация обвинения в краже, создание репутации „прокравшегося комсорга“, исключение из комсомола на основании ложного обвинения, фабрикация различных документов с целью сокрытия следов совершенного преступления.
Расследование каждого поступка обвиняемых, раскрытие системы и мотивов их действий, исследование душевного состояния их жертвы, обнаружение момента принятия рокового решения. Факты, факты, предъявление их обвиняемым, попытки запугать следствие, снова допросы — целеустремленные, разоблачающие, опровергающие вымыслы, подводящие к признанию. И наконец: да, самоубийство связано с нашими действиями… Бывший секретарь курсового комсомольского бюро института, теперь уже в должности начальника следственного отдела, выступил в защиту доброго имени секретаря комсомольской организации колхоза и разоблачил тех, кто привык жить в обстановке вседозволенности и непререкаемости своего „авторитета“.
Анонимщик, прочитав опубликованную в „Правде“ благодарность С. С. Дзержинской — супруге Феликса Эдмундовича за поздравления в связи с 80- летием и награждением высокой правительственной наградой, направляет в ее адрес мерзкое письмо, в котором в выражениях, глубоко затрагивающих нравственные принципы нашего общества и чувства советских людей, провозглашает циничные хулиганские лозунги в адрес выдающихся деятелей мирового революционного движения. Такова формула обвинения и правовая сценка этих действий — ч. 2 ст. 206 УК РСФСР (злостное хулиганство, отличающееся исключительным цинизмом). Устанавливается автор письма. Кто он, почему совершил такой гнусный поступок, какими мотивами руководствовался, что этим хотел выразить? Для ответа на эти вопросы шаг за шагом исследуются поступки этого человека, в которых проявлялась его сущность; устанавливается, когда и на какой почве у него выработалась антиобщественная установка личности, как он мог перешагнуть порог, за которым — наше презрение.
Совершенно неожиданным образом через 20 лет пришлось возвратиться к этому делу.
В „Литературной газете“ за 2 ноября 1983 года было опубликовано письмо гр-ки Шарковой. Водитель автобуса, наслаждаясь властью над пассажирами (остановить или не остановить автобус), издевался над пожилым человеком, фронтовиком, попросившим его сделать остановку, чтобы он мог выйти в нужном ему месте. Издевательство было циничным, а произнесенные при этом слова — гнусные: „Нацепил „цацки“ (ордена) на грудь, так и командовать можешь… Тебя в 43-м не убили, так я тебя добью“.
Не могло сердце солдата выдержать таких слов. Он пошатнулся, обмяк и упал. Водителя просили доставить его в больницу, но тот отказался. Так и умер солдат.
Писатель Г. Бакланов в своем очерке по этому письму считает, что здесь все зыбко и нужно доказывать оставление шофером человека в опасном для жизни состоянии, чтобы привлечь его за это к уголовной ответственности (ст. 127 УК РСФСР).
17 ноября 1983 г. Ш. направляет в „Литературную газету“ и на имя Генерального прокурора СССР письмо, в котором доказывает, что в этом деле и в том, которое он расследовал 20 лет назад, один и тот же объект посягательства, что правовая оценка их должна быть одинаковой.
„От имени павших и еще живых солдат Великой Отечественной, — писал Ш. в тех письмах, — я обвиняю его в том, что он в исключительно циничной, оскорбительной и издевательской форме, выражая явное неуважение и пренебрежение к социалистической нравственности и чувствам советских людей, в
