исполинский чёрный глаз с блестящим зелёным зрачком.
Внутри зрачка был видим также чей-то силуэт. Предположив, что это кто-то из своих, Добрыня без опаски зашёл внутрь. И как только глаза его привыкли к темноте, он разглядел в пяти метрах от входа щуплого парня в широких рэперских джинсах и в чёрной футболке. Парень стоял спиной к нему и, держа в руке баллончик со спрей-краской, был увлечён тем, что распылял её на стену. Судя по всему, это был граффитчик.
— Эй, ты чё? — опешил Добрыня, опуская мешок на землю.
Граффитчик мгновенно прекратил работу и обернулся. В полумраке тоннеля блеснули его испуганные глаза. Лицо его, тем не менее, показалось Добрыне знакомым. Это был Графов из его гимназии, из параллельного 10-Б класса.
— Тю, — удивился Добрыня, — а чего ты тут делаешь?
— Да так, — пожал плечами Графов.
— Ты чё это, типа райтер модный? — дружелюбно спросил его Добрыня.
— Типа того, — ответил ему райтер.
— И чё рисуешь?
— Да вот, — показал тот баллончиком на стену.
На оштукатуренной поверхности свода были видны какие-то неясные серебристые тени.
— Чего-то не понятно ничего.
— Это "филлинг", — объяснил Графов, — основной тон. А вот как сделаю "аутлайн", то есть окантовку, тогда всё сразу станет ясно.
— И как это делается? — заинтересовался Добрыня. — Покажи. Мне всегда хотелось самому чего-нибудь такое зафигачить на стенах.
— Смотри, — райтер Графов поднял с земли другой баллончик. — Правило первое: баллон вначале надо хорошенечко встряхнуть, — менторски произнёс он и со всей силы потрусил баллончик. — Правило второе: рука постоянно должна быть в движении.
Нажав на распылитель, он направил струю спрея на стену, и, не останавливаясь, повёл её, то приседая на корточки, то поднимаясь на цыпочки. И вслед за его рукой по стене поползла чёткая чёрная линия, которая и становилась окантовкой для серебристого фона. Так постепенно обозначилась первая гигантская буква — "F".
— Ты любишь рисовать буквы? — спросил Добрыня.
— Да, буквы — это моя слабость, — расплылся в улыбке Графов.
— Они тебе чё, в гимназии не надоели?
— Не-а. Когда в первом классе у нас проходили прописи, я в это время долго болел.
На стене появилась вторая гигантская буква — "U".
— Поначалу, — вновь стал он трясти баллончик, — я был теггером. То есть теги повсюду ставил. Подпись свою, короче. Я постоянно носил с собой чёрный маркер и расписывался им везде, где только был — в метро, в трамваях, на домах, в подземных переходах.
— Метил территорию?
— Ну да, у нас "на районе". А затем я стал баловаться "баблами".
— Чем?
— "Баблами". Ну, это такие, похожие на пузыри, раздутые буквы, типа этой.
Он вновь провёл тонкую чёрную линию, в результате чего появилась третья громадная буква "С".
— А сейчас, как видишь, я перешёл на блокбастеры. Огромные буквы в рост человека. Искусство должно быть понятно всем. Вот чего я не люблю, так это дикий стиль уайлдеров. У них столько всяких переплетений и примочек, что разобрать практически ничего нельзя.
Графов вновь потряс баллончиком и перешёл к окантовке следующей буквы.
— Граффити — это свобода, — продолжал разглагольствовать он, ведя линию. — Если хоть раз попробуешь забомбить стену, тебя потом за уши не оттащишь, дай только что-нибудь размалевать.
Следующей у него получилась буква "К".
— Классно у тебя выходит! — восхитился Добрыня получившимся словом. — Дай теперь я попробую.
— На, — передал ему Графов баллончик.
Добрыня нажал на распылитель и с усердием принялся выписывать первую букву второго слова. Это была буква "Y". Правда, получилась она у него не совсем ровная, с подтёками.
— Чего-то не совсем, — критически оглядел он свою работу.
— Как видишь, не всё так просто, — забрал Графов у него баллон и тут же приступил к созданию очередной буквы. — Но тебе хоть понравилось?
— Да, прикольно.
— Ну, вот, теперь ты знаешь правило третье: ты никто и ничто, пока не увековечишь себя граффити. Даже после обычного тега ты уже чувствуешь себя человеком.
