живет. Обожают прогибаться перед вышестоящими, а на тех, кто не лакей, смотрят даже с жалостью – эх вы, бедняги! Не повезло вам, такому человеку не служите! Или с презрением – и рады бы вы служить, да кто вас возьмет?
Холуйство беспощадное в особо тяжелой форме.
А тут и форма была под стать слуге. Алая, вся в золоте и вышивке, так что ткань аж не гнется. Кое-где блестят крупные бирюзовые бусины, штаны белые, с голубым позументом, сапоги начищены – аж светлячки пускают. Прелесть! У нас дома таких не было, родителям не повезло. Хотя маменька бы эту безжалостную роскошь оценила.
– Госпожа баронесса Верандуа! – провозгласил этот… попугай, и в комнату вступила дама лет пятидесяти.
Была она невысока и больше всего походила на кочан цветной капусты. Если его перевернуть хвостиком кверху, самое то будет. Светло-зеленое платье, гора нижних юбок из белой пышной ткани, зеленый лиф, зеленая же шаль и ленты в прическе… Набеленное и нарумяненное лицо было в тревоге.
– Где мой сын?!
Я вздохнула.
– Ваш сын в той комнате. Спит.
Баронесса молнией метнулась туда. Обнаружила сына, но ахать и охать над ним не стала. Бегло бросила взгляд, убедилась, что все в порядке, и развернулась к двери.
– Носилки, немедленно!!!
Я закатила глаза. Знаю я таких, она меня просто сейчас не услышит. И что делать? Отпустить ее? Так они парня угробят! Может, конечно, повезет и найдется хороший маг, но вообще – лучше бы мальчишку сейчас не трогать и не теребить. Но разве эта дура…
Мои размышления прервали самым грубым образом: в комнату заявились два шкафообразных лакея с носилками наперевес.
– Госпожа баронесса?
– Грузите моего сына! Да осторожнее, не то шкуру спущу! А вы, милочка…
Это она – мне?!
– Вот вам за услуги.
Изящная рука с тяжелыми перстнями (носить штук по восемь сразу – дурной вкус, кстати говоря) положила на стол небольшой кошелечек. И баронесса огляделась вокруг с такой брезгливостью, что мне захотелось немного вправить ей мозги.
Нельзя.
– Госпожа баронесса, вашего сына нельзя сейчас перевозить.
– Милочка, вашего мнения не спрашивают. Я благодарна вам за помощь, но моим сыном займутся лучшие лекари города.
– Скажите лекарям, что его надо согреть и напоить укрепляющим, – попыталась сказать хоть что-то я. – А жар не сбивайте, ни к чему, само пройдет.
– Думаю, и без вас разберутся, – пригвоздили меня взглядом.
И что с такой делать?
– Как пожелаете. – Я понимала, что поединок проигран еще до его начала, и не собиралась кричать, ругаться или как-то еще ронять себя. Да и не повлияет это ни на что. Меня подержат, больного унесут – и все сопротивление. – Можете приехать, если ему станет хуже. Серьезно хуже.
– Вы мне угрожаете, милочка?
– Я хороший лекарь и могу предсказать последствия вашей выходки.
Отвернулась к ступке, сочтя разговор оконченным. Баронесса – нет. Из комнаты выносили пострадавшего мальчишку, наклоняя носилки то вправо, то влево. Болваны. Но стоит мне сделать им замечание – и будет еще хуже. Молчи, Вета, молчи!
– И что же хороший лекарь делает в этом убожестве?
Убожестве? На мой взгляд, домик был очень миленьким. Белые стены, зеленые ставни, красная крыша, светлые деревянные полы и мебель из такого же светлого дерева. Немного зелени в горшках, яркие лоскутные покрывала на креслах… Здесь было уютно и спокойно. И я не позволю каждой хамке хаять мое жилье.
– Хороший лекарь везде борется за человеческие жизни. Ваш сын в этом ракурсе ничем не отличается от рыбака с побережья. Оба болеют, и обоим нужна я.
– Вы слишком много берете на себя, милочка. Всего хорошего.
Баронесса проплыла за носилками, обдав меня облаком тошнотворных духов. А ведь наверняка дорогие. Сладкие, липкие, тяжелые, ф-фу.
А паренек так и не пришел в себя. Плохо, но я ничего не могу сделать для него сейчас. Если вызовут мага – хорошо. Если маг окажется сведущим в лекарском деле – еще лучше. Маги воды чувствуют человеческое тело, хотя и не так, как мы. Мы, маги жизни, устраняем причину болезни, а вот они чаще
