Балтийского моря или же теплое испарение нагретого на солнце песка.
Все потому, что мы – союзники, сказала я себе, в нежданно нагрянувшей в наш город войне. У нас с ним вооруженное перемирие, и оно будет длиться лишь до момента, пока Степан не вторгнется в мое личное пространство. Потому что он – оборотень, а я – ведьма, и мы с ним абсолютно несовместимы.
…А потом ему позвонили, и мы поехали.
Глава 7
Херберта я навестила уже в палате, потому что тяжелому течению его болезни кто-то серьезно поспособствовал. Лежал Восьмой на больничной койке, темноволосая голова перебинтована так, что виднелись лишь закрытые глаза, рот и нос. И во все стороны торчали какие-то трубки – изо рта, из носа – большие и маленькие, синие и прозрачные от капельницы…
Равномерный писк приборов сводил меня с ума.
Жутко!..
Рядом с Хербертом – я едва узнала жизнерадостного здоровяка в белоснежной мумии – сидела Марика, его невеста, Десятая Эн..ска, год назад получившая первое посвящение. Заплаканные глаза, светлые волосы спутанными локонами спадают на поникшие плечи. Руки на животе, защищают того, кого она вот уже семь месяцев носила под своим сердцем.
– Все хорошо, Марусь! – я погладила ее по плечу.
Так называл свою невесту Херберт, и вскоре так стал звать ее и Стас – Марика работала вместе с ними в офисе Филиала Ордена.
– Он выжил, и с ним все будет хорошо, – твердо сказала ей. – Слышишь, Марусь… Все у него будет отлично! Не стоит так убиваться, Херберт обязательно поправится! Вот увидишь, скоро он будет как новенький.
Его только что привезли из операционной, и врачи, по словам Марики, давали крайне витиеватые и не особо убедительные прогнозы. Серьезнейшая черепно-мозговая травма и, как следствие, искусственная кома.
Мне было плевать на их прогнозы, я и без них знала – Херберт поправится, потому что… Хотя бы потому, что у него есть ради кого жить! Марика рядом, его сын тоже здесь. Да и я, коснувшись безвольной руки, влила в него столько Силы, что пусть только попробует мне не подняться и не станцевать со мной на собственной свадьбе!
– Уверена? – жалобно спросила Марика.
– Еще как! Я все же Седьмая Эн..ска, это тебе… не хухры-мухры!
Нет, мы не видели будущего, но я вложила в свои слова столько уверенности, что Марика слабо улыбнулась.
– Тебе надо бы сейчас поехать домой и хорошенько отдохнуть, – сказала ей. Она, подозреваю, прорыдала все три часа с момента, как его привезли в больницу и пока длилась срочная операция. – Подумай о ребенке, Марусь!.. За Хербертом присмотрят Серые. Клянусь, глаз с него не спустят! – кивнула на прозрачную стенку, за которой серьезный Степан о чем-то беседовал с лечащим врачом. – Но сперва нам… – опять взглянула на Степана. Как же странно то, что теперь есть «мы», а ведь только вчера были он и я, которые ну никак, совершенно никак не соприкасались! – Нам нужно знать, что произошло.
Взяла ее за руку, осторожно вливая в измученную девушку часть собственного магического резерва. Так, чтобы она не заметила. Все же Десятая, могла и взбрыкнуть…
Подумала, что у нее и ребенка тоже все будет хорошо. Серые приглядят и за ней. Так долго, как смогут. Потому что у них своя война, и Белые вновь пытаются вернуть себе Эн..ск. Уже несколько раз прорывали границы, но их пока что удавалось отбрасывать. Степан сказал мне об этом, когда мы еще гуляли по пляжу. Затем заявил, что в Восточном Ковене сменилась власть, и ей довольны далеко не все Стаи. Слишком уж тоталитарный режим насаживал Мстислав, Первый Москвы. Те из альф, кто попадали к нему в немилость, могли запросто расстаться не только со своими Стаями, но рисковали быть развоплощенными.
Ему мало кто осмеливался перечить.
Я начала было расспрашивать у него про Мстислава, но Степан ничего особо и не знал. Эн..ск слишком далеко от столицы, а слухи… На то они и слухи, чтобы делить все на сто пятьдесят. Спросила еще про обнаглевших Белых, на что он заявил: беспокоиться мне не о чем, город он им не отдаст. Наверное, не хотел меня тревожить, потому что я уже была встревожена так, что дальше некуда!
А затем – звонок оборотня, которого Степан послал на квартиру к Херберту, и мы помчались в больницу.
Вскоре я усадила Марику на старый диван возле полузадохшейся пальмы в уголке отдыха отделения интенсивной терапии. Степан устроился рядом.
