мебелью, кухня-мечта из беленого дуба. Прежде Кора всем этим очень гордилась. Но в данный момент таких чувств, как гордость или самодовольство, не было. Был только страх сойти с ума. Лучше быть мертвой, чем сумасшедшей.
Почти до семи часов вечера Кора занималась домашними делами. Гереон еще не пришел. По пятницам он обычно отправлялся с Манни Вебером в кабак, выпивал пару бокалов пива. За ужином ровно в семь Кора и ее муж встречались в доме свекра и свекрови.
В восемь они с Гереоном уходили к себе. Кора укладывала сына спать. Его нужно было просто положить в кроватку – свекровь уже позаботилась о подгузнике и пижаме.
Гереон усаживался перед телевизором, сначала смотрел новости, затем – художественный фильм. В десять у него начинали бегать глаза. Он выкуривал сигарету. Прежде чем зажечь ее, объявлял:
– Я покурю.
Он выглядел напряженным и неуверенным в себе. Уже несколько недель Гереон не знал, как вести себя с женой. Через несколько минут он тушил сигарету и говорил:
– Я пошел наверх.
С таким же успехом он мог бы щелкнуть плетью или сделать еще что-нибудь в этом роде.
Едва Кора поднялась с кресла, как он позвал ее:
– Кора, ты идешь? Я готов.
Гереон принял душ и почистил зубы. Еще раз прошелся бритвой по щекам и шее, капнул на кожу немного лосьона после бритья и теперь стоял в дверях ванной чистый, приятно пахнущий и милый. Из одежды на нем были лишь трусы. Сквозь тонкую ткань отчетливо просматривался возбужденный орган. Смущенно улыбаясь, Гереон провел рукой по затылку (волосы там намокли, когда он принимал душ) и нерешительно поинтересовался:
– Или ты не хочешь?
Как просто было бы сказать «нет»! Какое-то время Кора даже подумывала об этом. Вот только проблему таким образом не решить. Отложить что-то еще не значит отказаться от этого навсегда.
В ванной она пробыла недолго. На полочке над умывальником лежала упаковка со снотворным. Оно было более сильным, чем то, что она принимала вначале, и упаковка была почти полной. Кора приняла две таблетки, запив их водой. Затем, немного помедлив, проглотила оставшиеся шестнадцать – в надежде на то, что их хватит, чтобы покончить с этим кошмаром. После она направилась в спальню, легла рядом с Гереоном и заставила себя улыбнуться.
Он возился недолго, стараясь как можно скорее с этим покончить. Поднес руку к ее промежности, чтобы проверить, готова ли она. Там было сухо. С тех пор как он попытался доставить жене «особенное удовольствие», так было всегда. Постепенно Гереон привык к этому. Он купил крем-смазку и втирал его нежными движениями, прежде чем лечь сверху и войти в нее.
И в этот момент начиналось безумие. В комнате было совершенно тихо, если не считать дыхания Гереона, которое сначала было ровным, затем учащалось и становилось все более шумным. И тем не менее Коре казалось, будто где-то играет невидимое радио. Спустя полгода этот ритм стал для нее таким же привычным, как собственное сердцебиение: шуршащие, частые звуки ударных, сопровождаемые аккордами бас-гитары и свистом орга?на. Когда Гереон ускорял темп, звуки становились громче, пока Коре наконец не начинало казаться, что у нее вот-вот разорвется сердце. А потом все заканчивалось – обрывалось именно в ту секунду, когда муж падал на кровать рядом с ней.
Повернувшись на бок, он быстро засыпал. А Кора смотрела в темноту и ждала, когда подействуют таблетки.
Казалось, ее живот наполнен жидким свинцом, там жгло и гудело, словно в печке. Затем горячий сгусток подступил к горлу. Кора с трудом добежала до ванной. Ее стошнило. Она расплакалась и наконец уснула. Кора плакала во сне, разорвавшем ее ночь на тысячу кусков, и продолжала плакать, когда Гереон тряхнул ее за плечо, удивленно вглядываясь в лицо:
– Что с тобой?
– Я больше не могу, – ответила Кора. – Я просто больше не могу.
За завтраком ей все еще было плохо, голова раскалывалась от боли. По выходным это часто с ней бывало. Гереон ни словом не упомянул о том, что случилось ночью, лишь смотрел на жену с недоверием и сомнением.
Он заварил кофе. Напиток получился слишком крепким, отчего измученный желудок Коры взбунтовался еще сильнее. Гереон вынул ребенка из кроватки и, держа на руках, стал кормить куском белого хлеба, который намазал толстым слоем масла и варенья. Он был хорошим отцом и, когда позволяло время, возился с сыном.
В течение недели за малышом присматривала свекровь и ночевал он тоже у бабушки и дедушки, в комнате, которая раньше принадлежала Гереону. А по выходным отправлялся с родителями в собственный дом. Глядя на сына, сидящего на коленях у Гереона, Кора подумала, что это лучшее, чего она добилась в жизни.
Гереон вытер варенье с подбородка сына, с уголков его губ.
– Одену-ка я его. Ты наверняка захочешь отправиться за продуктами вместе с ним.
