На ужин мы снова заказали китайскую еду. Мама хотела суши, но дедушка сказал, что выбирать должен тот, у кого больше ученых степеней. Он выиграл: у него две докторские степени.
За ужином я наблюдаю за дедушкой и мамой, как ученый, Элли-Галилей. Во-первых, мы сидим не так, как обычно. Когда мы с мамой вдвоем, мы сидим рядом. Но дедушка уселся во главе стола, как король. Во-вторых, я наблюдаю за тем, как они разговаривают… или, точнее,
На первые два вопросов мама еще отвечает, но вскоре умолкает и просто смотрит в тарелку, как тинейджер. До меня внезапно доходит: несмотря на то что мама — взрослый человек и у нее есть своя жизнь, дедушка по-прежнему относится к ней как к ребенку.
После ужина я раздаю печеньица с предсказаниями. Прочитав свое предсказание, дедушка выглядит расстроенным.
— Что тебе досталось? — спрашиваю я.
— «У вас появится новый гардероб», — читает он.
— Неплохая мысль, папа. Мы могли бы купить тебе вещи помоднее. А то кажется, будто ты одеваешься в магазине для пожилых. Я могу тебя отвезти в торговый центр, — предлагает мама.
— С моей одеждой все в порядке. Она новая! Я купил ее несколько недель назад, когда помолодел. — Дедушка поясняет мне: — У меня не было выбора — я усох. — Затем он поворачивается к маме: — Но раз уж об этом зашла речь, Мелисса, то мне нужна твоя машина.
Мама закашливается от неожиданности.
— Машина? Я думала, ты перестал водить.
Дедушка укоризненно смотрит на дочь:
— Многое поменялось. И мне нужно кое-куда съездить.
— Тебе нельзя водить, — медленно отвечает мама. — Ты слишком молод.
Дедушка выпрямляется на стуле:
— Ну вовсе я не молод. Показать тебе права?
— Папа, — примирительным тоном говорит мама, — что будет, если тебя остановят? Ты не очень похож на фотографию на правах.
Это точно. С этим прыщавым лицом и торчащими из моей резинки длинными волосами его едва пустят на фильм категории «детям старше тринадцати лет».
— Я не позволю тебе встать у меня на пути! — взрывается дедушка.
— Я помню, как ты водишь. Ты всегда пытаешься обгонять по правой полосе, — стонет мама.
— Я так амплитуду увеличиваю. Это простая физика.
— Ты попадешь в аварию.
— В аварию? — возмущается дедушка. — Хочешь поговорить об авариях? А кто угробил «фольксваген»? Кто вмазал его в дерево?
— Я… я не виновата, — бормочет мама. — Шел дождь. Дорогая была скользкая. Было темно.
— Я только за него расплатился! — бурчит дедушка.
Они глядят друг на друга в упор, как быки на арене.
— Мне нужна твоя машина, — повторяет дедушка.
Мама отказывается давать дедушке машину.
— Знаешь, сколько раз она брала мою? — возмущается он в автобусе по дороге в школу. Он в ярости.
— Почему ты не попросишь ее тебя подвезти? — спрашиваю я.
— В лабораторию она меня не повезет, — вздыхает дедушка. — Тот дуболом-охранник пообещал возбудить дело, если еще раз увидит меня там.
— Вот как, — понимающе киваю я.
Но в автобусе по дороге домой дедушка уже в совсем другом настроении. Кажется, он взволнован, даже почти счастлив. Когда автобус приближается к нашей остановке, он не двигается с места.
— Пойдем, — тороплю я его, — нам пора выходить.
Дедушка не шевелится.
— Сегодня мы выходим на другой остановке, — говорит он.
— Да? — удивляюсь я. — На какой? Глаза дедушки блестят.
— У моей лаборатории.
