новый вид фундаментального взаимодействия, не имеющий ничего общего с известными нам четырьмя[5]. И это настолько меняет всю физику, что даже представить себе невозможно. Это значит, что все, что мы знаем о мире — точнее думаем, что знаем, — ничего не стоит. Понимаете — наличие пятого взаимодействия означает, что может быть вообще все, что угодно. Только что мы были практически уверены, что знаем, как устроен мир — пусть не до конца, но хотя бы общее представление имеем — и тут раз, и снова вокруг тёмный лес, в котором, вполне вероятно, водятся волки. А мы вместо того, чтобы это изучать, все секретим.
—?Может и к лучшему, Андрей Васильевич? Бог весть, до чего бы доизучались… Ведь непременно очередную бомбу из этого пятого взаимодействия соорудили бы, разве нет?
—?Да об этих «якорях» — точнее «реперах», — вообще никто ничего не знает! — начал горячиться профессор. — Вы думаете, мне его хотя бы в руки дали? Да большую часть того, что я знаю о «якорях», мне, вон, Суте… полковник Карасов рассказал!
—?Он не производит впечатление знатока физики, — осторожно заметил Олег.
—?Конечно, какая там физика… Я не знаю, откуда ему столько известно. И знать не хочу. Я давал ему вопросы в письменном виде, он потом приносил письменные ответы. Не на всё, разумеется, но кое на что приносил. Видно было, что писал их человек ничего не смыслящий в фундаментальной науке, знающий только о практическом использовании реперов и рекурсора. Но даже это дало нам возможность построить портальную установку. Но ведь и она только использует эффекты, создаваемые рекурсором! Это лишь неуклюжее и громоздкое приложение к нему, скорее, искажающее его воздействие на пространство. Представьте себе, что у вас есть готовый к взлёту реактивный самолёт, а вы только отводите горячий воздух от сопла трубой от самовара, чтобы сушить на ней портянки…
—?А где же сам этот э… рекурсор, да? Он где-то внутри установки?
Профессор неожиданно резко помрачнел и ссутулился.
—?Я не знаю, где рекурсор. Даже этого мне не говорят. Он где-то в городе, но где именно, мне неизвестно. Тут не просто секретность, но секретность внутри секретности, и тайны, замаскированные другими тайнами. Хотя именно я придумал, что, если не дать ему закрыться, то… А впрочем, вам это не нужно.
—?Но позвольте… — попытался протестовать Олег.
—?Нет-нет, действительно, что-то я расслабился и наговорил лишнего. Ни мне, ни вам это на пользу не пойдёт, поверьте.
—?Расскажите хотя бы, зачем Карасов посылает такую экспедицию за репером, если он где-то в городе?
—?Вы не поняли, — сказал профессор, вставая и отряхивая с колен хлебные крошки. — Он ищет альтернативный репер, от соседнего фрагмента. Привязав к нему наш рекурсор, тут можно буквально творить чудеса! И портал сделать постоянным, и установка перестанет блокировать электромагнитное взаимодействие, и вообще открываются черт знает какие перспективы, черт знает какие!
Явно приободрившийся от упомянутых перспектив профессор бодро отправился внутрь вокзала, а Олег подумал, что, пожалуй, без черта тут, и правда, не обошлось. Уж больно непросто все складывается. Олег никогда не сомневался, что не все поддаётся измерению наукой, и в мире есть место для чудес — пусть даже и недобрых. Для недобрых, пожалуй, этого места даже больше…
Вечерело, и на улице постепенно становилось прохладно. Выпив сваренного в той же полевой кухне котлового, не особенно вкусного, но все же чаю, Олег немного полюбовался закатом, который не стал менее красив от того, что заливал теперь багрянцем другую часть города. Небо пылало раскалённым металлом, по которому бежали дамасским узором тонкие перья облаков, а в тёмной его половине уже начали проклёвываться точечные рисунки незнакомых созвездий. «Интересно, у них есть названия? — подумал Олег. — Есть ли здесь люди, которые придумали этим рисункам свои контуры?»
Глава 14. Бароны Рыжего Замка
Борух сидел в помещении охраны и, поглядывая рассеяно на мониторы, размышлял. В отличие от Артёма, он не строил никаких версий произошедшего — как логичных, так и не очень. Военная привычка — реагировать на события, не вдаваясь в их причины. Меньше думаешь, быстрее реагируешь. Быстрее реагируешь — дольше проживёшь. В бешеной гонке последних дней времени на абстрактные размышления не оставалось, и он действовал, действовал, действовал — совершая поступки, может быть, не самые верные, но зато быстро. Это, на самом деле, правильно: не знаешь, что делать — делай что-нибудь, но быстро. Даже если делаешь не то, хоть прицел снайперу собьёшь. Не будешь неподвижной мишенью. Однако сейчас ему собственные действия казались бессмысленными. Даже в самой дурацкой военной ситуации есть понимание, что она конечна — выжил, прорвался, сберёг людей и вернулся на базу. Отдыхать, залечивать раны, ждать нового задания. Даже если тактика неясна, со стратегией все в порядке — выполнить задание и вернуться. В данный момент задания нет и возвращаться некуда — и это сбивало с толку. Непонятно, что нужно делать, а главное — зачем. В общем, если честно, военная ситуация нравилась Боруху тем, что она предполагает наличие Генерала — некоей абстрактной фигуры, которая видит ситуацию целиком и раздаёт приказы остальным. Приказы могут не нравиться, или даже быть неверными, но они придают происходящему чёткую определённость
