— Смогу, — задумчиво произнёс Ренат.
Глава 11
Родные люди
Кремль стоял в недоделке уже вторую зиму. Бессмысленная стена без зубцов, обрывающаяся на иолпути, и уродливые обрубки башен стали как-то привычны взгляду, и Семён Ульянович боялся, что скоро люди утвердятся во мнении, будто так и надо. Незавершённость перестанет причинять боль — значит, замысел погибнет. Стена незаметно обросла пристроенными сараями, а башни использовались вместо амбаров. Семён Ульянович карабкался по сугробам, осматривая арки, тыкал своей палкой в кладку, проверяя прочность кирпича, и думал, что кремль возведён даже больше, чем наполовину. Как можно бросать? Столько сил вколотили — и так немного остаётся до конца!
Матвей Петрович ничем не помог, хоть и обещал. Он не застал Петра Лексеича в столице и не поговорил с ним. И владыка Филофей, когда ездил на хиротонию, тоже не поговорил. Матвей Петрович сказал, что напишет царю из Тобольска письмо, однако написал ли — бог ведает.
И Ремезову было очень горько. Чем больше он смотрел на кремль, тем сильнее закипала злоба. Он поднялся на стену, с которой местами уже обвалилась временная кровля, и, успокаивая сердце, дышал ветром с Иртыша. За широкой плоскостью реки взъерошенная сизая тайга, убегая вдаль, сливалась с низкими облаками.
Лакей Капитон, не пробравшись к стене через сугробы, закричал снизу:
— Ремезов! Ремезов! Тебя барин ищет!
Может, Матвей Петрович всё-таки послал государю прошение о кремле, а сейчас получил ответ? Зачем губернатору потребовался архитектон? Семён Ульянович торопливо поковылял к лесенке. Ох, нелепо надеяться на чудо и спешить на первый же зов, подобно глупой собачке, но Семён Ульянович очень хотел, чтобы всё изменилось к лучшему. Он почти убедил себя, что подоспело какое-то радостное известие, и скорее всего — о кремле.
Терем Матвея Петровича был хорошо натоплен. В просторных сенях пахло свежими калачами, уютно поскрипывали половицы, из-под драпировок поблёскивали зеркала. Семён Ульяныч обмёл ноги веником и сдёрнул шапку.
— Одёжку сыми, не в конюшню припёрся, — сказал Капитон.
— Заткнись, — ответил Семён Ульяныч.
Он спешил поскорее всё узнать — и вырваться из тоски.
Князь Гагарин ждал его в гостевой горнице. Длинный стол, покрытый льняной скатертью, был уставлен посудой только с одного конца: Матвей Петрович готовился кого-то принять и велел сервировать на пять кувертов. Но Семён Ульянович не рассматривал все эти блюда, тарелки, судки, кубки, ложки, ножи и вилки, — он не жрать сюда явился; не посмотрел он и на конклюзии в простенках, как обычно смотрел, втайне любуясь свой работой.
Гагарин сидел у стола, и рядом лежали какие-то бумаги. Напротив Матвея Петровича вытянулся в струнку солдат в потрёпанном камзоле.
— Звал? — требовательно спросил Семён Ульяныч.
— Звал, — неохотно кивнул Гагарин. — Знакомься. Солдат Ерофей Быков. Доставил донесение из крепости на Ямыше от полковника Бухгольца.
Матвей Петрович легко похлопал ладонью по бумагам.
— А мне-то что? — строптиво ответил Ремезов.
— Сообщи ему, — со вздохом велел Гагарин солдату.
Солдат смущённо откашлялся в кулак.
— Погиб геройски Петро, — сказал он.
Ерофей почему-то назвал Петьку на хохляцкий лад, словно так было легче сообщить отцу о гибели сына.
— Какой Петро? — не понял Семён Ульянович.
— Сын твой младший, — пояснил Гагарин. — Пётр Семёнов Ремезов.
Семён Ульянович опирался на палку и чуть покачивался. Он ничего не мог сообразить. Петьку убили? Так, значит, не было никакого письма от царя о достройке кремля? А Петька здесь при чём? Петька-то ни при чём! Душа у Семёна Ульяныча сделалась бесчувственной, словно отмороженной. Он же говорил Петьке — не надо записываться в солдаты, а Петька разве слушает? И на тебе — убили! Лучше стало, да? Ни сына, ни кремля! Ладно, им Петька не нужен, он отцовское наказание, а кремль-то?.. Неужто красоты не видят? Сына забрали, так хоть кремль бы дали!.. Семёна Ульяновича затопила чудовищная досада, словно его обманули или украли у него башмаки.
— Вот оно выходит как? — Семён Ульянович обвёл пустым взглядом и Гагарина, и Ерофея, и Капитона, стоящего в стороне с салфеткой на руке. — Улетели гуси за море, да и прилетели тоже не лебеди?
Гагарин, Ерофей и Капитон не понимали, что случилось со стариком.
