Книга для неидеальных родителей, или Жизнь на свободную тему.

Детская фантазия позволяет ощущать мир бесконечным в своих возможностях и простым в способах достижения желаемого. Ограничивать ребенка в фантазировании — значит не только убивать в нем творческий потенциал, ограничивать его способность в развитии, но и учить его заранее отказываться от собственных возможностей, амбиций, великий свершений.

Часто взрослые считают своим долгом объяснить детям, как именно устроен мир. И даже на простой детский вопрос дают развернутые, почти научные ответы. Если на вопрос шестилетнего ребенка «Почему гремит гром?» развернуто отвечать про заряженные частицы, то важно понимать, что на второй вашей фразе ребенок перестанет вас слушать, потому что, видимо, не зря физику начинают проходить в седьмом классе. Ребенок почти наверняка потеряет интерес к тому, что вы ему уже объяснили, даже если он ничего не понял. И перестанет удивляться, перестанет думать о громе как о споре больших туч или гневе неведомых богов. Взрослому часто не приходит в голову хотя бы иногда сказать: «А как ты думаешь?» или «Я не знаю. Но если ты узнаешь об этом, расскажи, мне тоже интересно».

Сейчас так много источников информации, возможностей узнать о чем-то. Можно помочь ребенку ими пользоваться, покупать книги, энциклопедии. Если он будет открывать мир для себя сам, он не перестанет удивляться. Если вы все время будете предлагать ему только собственные версии явлений или событий, он может утратить это свойство.

Способность удивляться — вечный источник познавательной мотивации, двигатель интереса к жизни, к развитию, к движению. Рассказать, как устроен мир — значит ограничить его жизнь вашими представлениями (не всегда истинными, так как в науке продолжаются все новые и новые открытия), поместив удивление ребенка и его возможность самому узнавать мир в клетку ваших истин.

«А как же школа?» — спросят многие из вас. В хорошей школе учат детей размышлять и самим находить ответы, а в плохой — пытаются впихнуть много знаний, а потом жалуются, что у учеников нет мотивации к обучению. Неудивительно.

В детстве он был очень любопытен. Мир ему казался полным самых загадочных тайн. Куда улетают майские жуки? Что будет, если подмешать мамину пудру в кисель?А если приделать к дедушкиной табуретке крылья покрепче и вытолкнуть ее в окно, она полетит? Что можно найти, если долго копать яму возле гаражей? И еще много-много вопросов крутились в его голове постоянно и почти одновременно. Новые вопросы лезли в голову раньше, чем находились ответы, и от этого он часто был взбудоражен, не мог усидеть на месте и не любил засыпать, потому что сны снились не всегда. А просто спать — такая трата времени! Жизнь была невероятно захватывающей. Каждый день.

Сейчас он вспоминает об этом с трудом, не только потому, что ему уже сорок, но и потому, что он так далек от того любопытного мальчишки, как одна галактика от другой. Он не может восстановить, когда и как это произошло, что мир для него стал познаваем, ограничен, прост, скучен, невыносим. На взгляд человека в метро — он в полном порядке: дорогой костюм, машина, приличная работа в хорошей организации, крепкая семья... Только почему-то у него есть ощущение, что он умирает и, что самое тяжелое, никак не может умереть.

В какой момент он потерял вкус к жизни? Когда предал себя? Когда пошел в школу и за постоянное «безобразное поведение», вызванное страшной скукой, которую он испытывал на некоторых уроках, его вызывали на унизительный допрос к директору? Или когда не смог отстоять себя перед отцом и, смирившись, пошел в этот странный ВУЗ, где его интерес окончательно умер? Или когда согласился с доводами жены и ушел от аппаратов, которые чувствовал, понимал и по-свое- му любил, на руководящую должность? Они все были в чем-то правы. На все его «безумные» идеи «А вот интересно,если бы...» они отвечали: «Да, но...» — и приводили доводы, логичные, веские доводы. В итоге он соглашался с ними и делал все, как они хотели, как казалось разумным со всех точек зрения.

Только совсем потерял себя. И когда теперь его посещает какая-то интересная идея, он сам немедленно находит к ней самые разные «но...», и ни одна из них не проходит дальше преграды из этих «разумных» обоснований. Он лучше всех теперь знает, почему скорее всего не получится тот или иной проект. Почему лучше не переходить на другую работу, не переезжать в другой район, не просить надбавки к зарплате, не ехать на отдых за границу. Теперь он мастер по «неосуществлению» идей. И ничего в этом мире уже не вызывает его удивления. Только то, что он еще жив.

ДЕТСКИЕ ЖЕЛАНИЯ

Дети хотят так много, и в силу того, что их мир необъятен и волшебен, они могут иметь такие необычные желания, что взрослым даже не приходит в голову, например, чтобы:

• Дед Мороз мог жить в холодильнике и каждое утро выдавать подарки;

• перемещаться из школы домой, просто нажав кнопочку на какой-нибудь коробочке;

• превратить маленькую сестренку в крысу, посадить ее в клетку и кормить раз в неделю;

• была ручка, которая сама делает уроки;

• жить на вилле на острове одному или вместе с собакой, а маму приглашать раз в месяц прибраться и продукты привезти;

• стать президентом, запереться в комнате дворца и наесться мороженого;

• подружиться с самым главным клоуном, с которым будет всегда весело;

• уметь летать и быть невидимкой;

• иметь волшебную палочку...

И много-много разных, интересных, тревожащих, смешных детских желаний. Почти все из которых сводятся, по сути, к нескольким:

• быть любимым и точно знать, что тебя не бросят;

• находиться в безопасности;

• иметь возможность быть собой и быть принятым другими;

• получать признание и чувствовать себя умными, красивыми, смелыми, хорошими;

• жить интересно, не скучать.

Я точно знаю также, что очень многие дети НЕ желают, а то и не любят, может, даже ненавидят:

• чувствовать пренебрежение, насмешки, унижения, давление от взрослых;

• стоять в очередях и вообще ждать;

• мириться с тем, что мама будет любить кого-то еще;

• говорить правду, когда многие взрослые вокруг них врут;

• слышать, что они «разгильдяи», «бестолочи», «тупые», «двоечники» и так далее;

• долго заниматься тем, что им смертельно скучно;

• тратить свою детскую жизнь только на уроки и школу;

• слушать нотации, содержание которых им давно известно;

• думать о будущем, которого они не чувствуют;

• одеваться потеплее, когда им не холодно;

• есть полезное, а не вкусное;

• чувствовать себя нелюбимыми, плохими, покинутыми, неуспешными.

Этот список легко можно расширить персональными нежеланиями.

А самое главное, дети могли бы поведать всему взрослому миру простую и мудрую мысль о том, что мир прекрасен и прост, если относиться к нему открыто и с удовольствием, а не рассудительно и серьезно. Если не убегать в погоне за взрослыми наградами и победами от себя самого, от того, что прямо сегодня, в этот миг, прекрасно, неповторимо, удивительно. Если уметь видеть чудесное в каждом явлении нашей жизни: от волшебства листопада до удивления над бесконечностью мира, когда смотришь на звезды. Дети так много знают об этом! Причем не только знают, но и могут рассказать, нужно лишь только, чтобы хоть кто- то захотел их услышать.

ОТМЕТКИ HA ДВЕРНОМ КОСЯКЕ

Дети — растут. Эту нехитрую правду знает каждый родитель. Ребенок растет — значит, меняется. Значит, с каждым его прожитым днем в нем появляется что-то новое, а что-то уходит. Эти изменения не так легко заметить, еще труднее принять. Ведь если ребенок меняется, значит, и нам, взрослым, предстоит измениться и приспособиться к тому человеку, что живет и растет рядом.

Во времена моего детства во многих семьях дверной косяк был хранителем детских «годовых колец». Наши родители оставляли на нем отметины, по которым можно было видеть, как мы растем. Я до сих пор помню ощущение деревяшки на моем затылке и пятках, придвинутых к ней как можно плотнее, и предвкушение всеобщего удивления оттого, что я снова выросла. Прошло немало лет, прежде чем, глядя на этот косяк, я испытала странное чувство: неужели я когда- то была такой маленькой?! Я присела на корточки и представила себя девочкой, которой, согласно отметине, только что исполнилось пять лет. Каким большим сразу стал окружающий мир! И я вспомнила, как он пугал меня своей величиной и непредсказуемостью. Как многое в нем могло случиться, как много в нем и вправду происходило! Каким длинным был день, и каким загадочным казался старый шкаф. «Я совсем другой человек теперь», — пришла мысль, крепко замешенная на печали о чем-то безвозвратно ушедшем. В тот день мне шел шестнадцатый год...

Я была уверена, что родители делают эти отметки для нас, чтобы мы видели, как растем. Теперь я уверена, что делали они это и для себя тоже, даже, наверное, в большей степени для себя. И наверное, тоже радовались тому, что отметки становятся все выше. И возможно, тоже, спустя много лет, с особой грустью смотрели на те, что почти у самого пола.

Младенец

Только что родившихся детей, конечно, не прислоняли к косяку, чтобы замерить их рост. Рост младенцев измеряли в детской поликлинике. Никогда после взрослым так не хочется, чтобы ребенок быстрее подрос, как во времена его младенчества. Никогда после с таким вниманием и умилением не отмечаются малейшие его новые умения: «Стал держать головку... улыбнулся... перевернулся... загулил... сел... пополз... пошел... сказал!» Маме, замученной бессонными ночами, привязанной к кормлению, гулянию, бдению, мечтается, чтобы он быстрее вырос и хоть что-нибудь смог делать сам.