– Можно, я пойду, – Тим не услышал свой голос, потому что в ушах шумело, но он знал, что сказал именно это.
– Идите… капитан Граув.
Можно избавиться от интеркома, от формы с идентификаторами, но кровь тебя выдаст. Твое имя и биография приписаны к крови, и скрыться от прошлого невозможно.
Доктор наклонился и через секунду швырнул в него комок одежды. Бежевая ткань расправилась в руках, и Тим узнал костюм, в котором он отправился в казино, но даже не добрался до побережья.
От плеча к середине рукава тянулся бесформенный лоскут.
– Я сделал этим тряпкам ионную чистку и только, – скрипуче сообщил врач. – Непрочный вы выбрали материал для того, чтобы пойти и подраться.
Тим провел рукой по шероховатой поверхности хлопка. Древняя ткань.
Там, на Орфорте, у него было что-то вроде мешка, сплетенного из стеблей растений, мертвых, но жгущих своими невидимыми колючками. Он тогда впервые узнал, что одежда может терзать кожу, даже ту, под которую не забирался Ирт.
– Спасибо, я… – он попытался что-то сформулировать, но не вышло. – Спасибо.
– Не за что. Советую сразу отправиться в службу психологической реабилитации. Вы же недавно из дальнего космоса? И сразу поножовщина.
– Да, да, конечно, – пробормотал Тим, торопливо натягивая штаны. Большой палец попал в какую-то прореху, нога застряла в ткани, и раздался треск.
Поножовщина вовсе не сразу. Сначала было другое… Не режущее, но очень глубоко проникающее.
Доктор, прищурившись, наблюдал за ним. Глаза навыкате под невидимым шлемом на миг показались белесыми, и Тим инстинктивно поджал пальцы голых ног.
Рубаха облегала тело свободно, как мешок, а вот своей обуви он не видел.
– Э-э, извините, а где…?
– В подъемнике. Приказал роботу-транспортировщику оставить их снаружи. Можете идти к выходу и наверх, – и врач махнул рукой за спину Тиму.
Тим развернулся, неуклюже качнувшись. Куда теперь?
Тим быстро провел руками по глазам, усилием воли пытаясь избавиться от липнущего к изнанке век образа изоморфа, от имени, которое кто-то повторял в его голове.
Взгляд рассеянно скользнул по работающему столу у стены. Манипуляторы бесшумно двигались по его поверхности, быстро наклоняя свои умные головки к чему-то темному, распластавшемуся посередине. Тим вспомнил Сэма и его медотсек, всегда пустовавший на станции.
Огромная, не слишком заселенная станция была, наверное, самой скучной из всех станций, разбросанных по Дальним Пределам, – незачем наблюдать и некого встретить. У границ Станции только галактика разряженного газа – пространство нерожденной звезды. Посеревшие от тоски ученые брали какие-то пробы и что-то высчитывали, и от результатов расчетов лица их еще больше вытягивались, а речь становилась невнятной.
Впрочем, Тим именно так и представлял ученых еще со школьной скамьи.
Сам он время от времени отправлялся до ближайшей сортировочной станции, где разгружались крупные транспортники, и развозил грузы по паре- тройке таких же скучных местечек, как и их собственное.
А вот Сэм… Он что-то вечно читал, чем-то занимался. Имел очень серьезный и загадочный вид, а иногда закрывал шлюз в медотсек прямо перед носом Тима и отвечал односложно.
Однажды он впустил его. С гордым видом. Внутри одуряюще пахло выпечкой и миндалем, а короб синтезатора стоял впритык к операционному столу.
– Что ты делаешь, Сэм?
– Я? Совершенно ничего, – он плюхнулся широкой задницей на затертое кресло, демонстративно сложил пальцы на животе и вытянул ноги.
Манипуляторы суетились, мелькали около синтезатора, который сначала плевался кругляшами аппетитной выпечки, а потом выдвинул из своего брюха влажно поблескивающий крем. На стерильной операционной поверхности вырастало что-то сладкое, аппетитное, миндально-шоколадное. И все зажимы, держатели, скальпели были заляпаны тягучим кремом.
– Сэм, что такое у тебя творится?
– Миндальный торт, капитан Граув. Он называется «Спящая в гнезде ворона». И заметь – я ничего не делаю.
Кулинарное сооружение, правда, напоминало ворону. Но только не спящую, а сдохшую. И подохла она от того, что на нее наступил слон. Хотя слонов на станции не водилось, как и ворон. Они с Сэмом съели дохлую ворону с жадностью, отламывая лакомые куски и облизывая пальцы. Сэм просто сиял от удовольствия.
