– Я тоже, принцесса. – Он не собирался переходить на неформальное общение, как бы ей этого не хотелось.
Она намеренно вела его через зал к центру танцпола, убеждаясь, чтобы их пара привлекла внимание не только гостей, но и фотографов. – Я была бы разочарованна, не встретив сегодня тебя. Как дела в Штатах?
– Нормально.
– Слышала, тебе удалось сколотить там довольно неплохое состояние, – продолжила она, перебирая пальцами лацкан его фрака. – И если верить слухам, именно ты оплачиваешь расходы на дворцы своей матери и Джорджа. Это очень мило с твоей стороны.
Гриффин удивленно вскинул бровь. Как правило, члены королевской семьи не обсуждают деньги. Не важно, есть они у тебя или нет, никто об том не говорит. Ты не упоминаешь свое состояние, даже если ты богаче самого Креза. И тот факт, что Элоиза отошла от придворного этикета и завела разговор о его деньгах, свидетельствует о том, что ее интересует именно эта тема.
– Ваше высочество, не поэтому ли вы искали встречу с простым виконтом? – Его слова были резкими, но он не обратил на это внимания, Гриффин продолжал следить за братом. Тот как раз скрылся за дверью для прислуги.
Вот черт. Руки Гриффина сжались в кулаки.
Принцесса Сакс–Галии рассмеялась и игриво шлепнула его по руке, словно он пошутил. – Дорогой, так когда ты собираешься жениться? Мой отец настаивает на поиске подходящей мне пары, но мне скучно со всеми дворянами Сакс–Галии, а принцы из других европейских государств или слишком молоды, или, наоборот, стары.
– Возможно, тебе стоит найти себе американца, как моя кузина, – вежливо ответил Гриффин.
Элоиза застыла. Она моргнула, потеряв дар речи. Если она сейчас нелестно отзовется об американцах, а Гриффин подозревал, что она так сделает, то тем самым она оскорбит жениха будущей королевы. А если согласится на его предложение, то тем самым унизит себя. Но Элоиза лишь широко улыбнулась, сжимая его руку. – Или, возможно, мне стоит найти себе виконта. Я слышала, они все такие страстные.
И она наклонилась к нему, положив руку ему на щеку, и в этот момент перед ними появился фотограф и сделал снимок.
Борясь с желанием закатить глаза, Гриффин терпеливо дождался, когда Элоиза уберет свою руку, а после вежливо улыбнулся. – Я не собираюсь жениться, Ваше высочество.
– Это был бы замечательный политический союз.
– Политические дела меня также не интересуют.
Ее глаза расширились от удивления. – Я поражена, что ты отклоняешь мое предложение. Грифф, дорогой, ты знаешь, у моей семьи превосходная родословная, и я четвертая в очереди на престол Сакс–Галии.
Она так говорила, будто это имело значение. – А я буду именно тем, кто будет обеспечивать всю эту семью, да?
Принцесса натянуто улыбнулась. – Какая бестактность. Так мог сказать только…
И она замолчала. Гриффин засмеялся. – Ты хотела сказать американец, да?
– Конечно, нет. – Но Гриффин заметил румянец смущения на ее высоких скулах.
Он ничего не сказал, а просто улыбнулся.
***
– Главное правило, – сказала Мэйли, аккуратно поглаживая шею ее королевского высочества Принцессы Александры. – Вы не должны меня благодарить или платить мне, иначе заговор не сработает.
Мэйли видела в отражении зеркала, как заплаканная принцесса кивнула, а после сжалась от боли.
– Вот и чудненько, – сказала Мэйли, продолжая нежно поглаживать шею принцессы. Они обратились к ней, когда она стояла с Томасом, и спросила, не может ли она оказать первую помощь. Мэйли, конечно же, согласилась помочь, и ее отвели в личные покои принцессы.
В покоях принцессы творился хаос. Люк держал руку невесты, при этом выглядел таким же расстроенным, как и заплаканная принцесса. В углу, закрыв лицо руками, плакала горничная, а остальная прислуга металась по комнате, не понимая, что делать. Одна женщина пыталась поправить макияж принцессы, не смотря на бегущие по бледным щекам Александры слезы. В это же время другая взрослая женщина прижимала к шее принцессы пакет со льдом.
Мэйли незамедлительно ринулась к ним. – Я могу помочь. – Она выхватила пакет со льдом из рук женщины и только потом поняла, что едва не оттолкнула королеву – мать принцессы. Но она побеспокоится об этом позже.
После того, как Мэйли убрала с ожога пакет со льдом, она начала говорить. Используя свой дар, Мэйли понижала голос до нежного, мелодичного шепота. Она просила пострадавших описать свою боль. Как оказалось, парикмахерша принцессы (девушка, плачущая в стороне) решила немного подвить локоны с помощью щипцов. Кто–то рядом обронил бутылку вина, и парикмахерша испугано дернулась, и горячие щипцы обожгли нежную кожу на шее принцессы.
След от ожога был большим и ярко красным и выглядел ужасно. Кожа вокруг ожога была очень чувствительной, поэтому Мэйли старалась не
