А позвал их князь для того, чтобы обсудить сложившееся положение.
Перекрестившись, старый боярин и ключник уселись на лавку.
Князь подробно обрисовал им сложившуюся ситуацию. Оба сидели удивленные, ошарашенные, немного подавленные услышанным.
Агей-ключник оружием не владел, воинского опыта у него нет, но с хозяйством управляется разумно. А тут – столько ртов голодных сразу прибавилось.
– Агей, хоть татары и басурмане, однако же кушать хотят. Мы с беком договорились, еду им продавать будем. Полагаю, деньги у них есть, да и они пока не возражают. Каждый день ихний десяток воинов на торг приходить будет за провизией. Жителям все обскажи. У кого излишки есть – ну, крупы там, яичек, курочек да гусей – пусть торгуют, деньги всем нужны.
– Ой, княже, не прокормят горожане две тысячи воинов! Это же больше, чем людей в Ельце!
– Что предложишь?
– В монастырь послать. У них еще прошлогодние запасы есть; пусть продадут, им серебро тоже надобно. И еще – в Воргол. Там, знаю, овец держат, сам видел. Пусть везут.
– А и верно. Тогда сам и займись этим, видишь – мне недосуг.
– Исполню, княже.
Агей ушел исполнять поручение. Уж если он за что-то брался – делал на совесть. И в самом деле: если воинов не кормить, они все деревни в округе пограбят. Конечно, бек наверняка им это запретил, понимая, что раздражать сейчас русских нельзя, но в каждом войске всегда найдутся ослушники.
– Гонцов послать надо в соседнее княжество, да в Рязань и Москву – известить, – неожиданно сказал молчавший доселе Твердила. Пока князь разговаривал с Агеем, старый боярин обдумывал услышанное.
– Может, войско в помощь дадут, али еще как помогут. Не бывало ведь никогда, чтобы орду так сильно побили, да их беки к нам за помощью прибежали. Стало быть, все очень серьезно.
– Молодец, Твердила, я тако же думаю. Гонцов пошлю, все опишу подробно. А что с татарами делать? Бек в город просится. Однако боюсь – не ловушка ли? Может, никакого Тимура и близко нет. Усыпят бдительность, а ночью нападут!
– Не исключено. Татарам верить до конца нельзя. А не делай пока ничего, Федор Иванович.
– Как это – не делай?!
– Лагерь ихний за городом, продукты мы им продадим, накормим. Пусть стоят себе. Если Тимур этот заявится – тогда другое дело, тогда и пускать можно. Они хоть и басурмане, а все ж – Божья душа, тоже жить хотят. Мы им поможем, глядишь, замиримся с татарами.
– Далеко глядишь, Твердила Титович! Да ну я и сам так думал!
– А по-другому сейчас не получится.
– Спасибо тебе, Твердила Титович, за совет. Никита Глебович в Москву уехал, а больше мне посоветоваться и не с кем.
– И тебе благодарность, Федор Иванович, за то, что о старом боярине вспомнил. Думал я – уж не нужен никому, а вот, пригодился.
– Коли понадобишься, еще не раз позову. А сейчас – отдыхай пока.
Боярин откланялся и вышел, а князь оперся на руку, задумался. Ох, навалились дела тяжкие, голова пухнет. В такую ситуацию ему попадать еще не доводилось. Злейшие враги, крымчаки, лагерем под городом стоят и в союзники набиваются. Виданное ли дело?
И надумал: «Сына, Ивана, отправлю гонцом в Москву. Все равно ведь кого-то посылать к Василию Дмитриевичу надобно. Простого дружинника не пошлешь, великий князь Московский обидеться может – не по чину гонец. Из дворян только Твердила остался, да стар очень, как бы по дороге не помер. Вот Иван пусть и едет: княжич все-таки, не подлого сословия. А поскольку до Москвы путь неблизкий, то глядишь – и в Ельце как-то все разрешится. Ну а на самый худой конец, если воинство елецкое погибнет, хоть сын в живых останется, будет кому княжество принять, род князей карачаровских продолжить. Молод еще Иван для княжения, ну а коли случится, полагаю, выдюжит. Вон, Олег Рязанский в пятнадцать лет князем стал, а сейчас погляди – княжество сильное, у соседей уважением пользуется. Рязанцы князя любят, а враги побаиваются. Вот и Иван должен выстоять, не зря же его Федор Иванович уму- разуму учил, а в последние годы новиком в сечу водил. Должна порода сказаться, ведь род древний, благородный.
Князь написал подробные послания для великих князей – Московского и Рязанского, вызвал сына, усадил его перед собой.
– Слушай, Иване, и запоминай. Отвезешь сей пергамент в Москву, великому князю Василию Дмитриевичу. Допрежь, как в Москву приедешь, найди нашего боярина Никиту Глебовича – он там уже бывал и многих знает. Послание важное, боярам в руки не давай – в дальний ящик положат. Самому Василию в руки отдашь. Сам видишь, как дело-то повернулось: лютые враги под стенами нашего города лагерем стоят и у нас же провизию покупают. А случится – и рядом с нами на городские стены встанут. Дело небывалое, а все потому, что Тимур с армией, татар разбив, сюда идет. Расскажи все сам – что видел, что знаешь. Вот, возьми на дорогу. – Князь протянул сыну мешочек с серебром. – Да двух дружинников возьми – сам выбери кого хочешь. Заводных коней не забудь и поспешай. Полагаю, Василию ополчение собирать надо – самое время.
– Отец! – Иван упал перед князем на колени. – Я не могу тебя здесь оставить, пошли кого другого.
– Э-э-э! А я-то думал, ты ко княжению готов… Встань! К великому князю простого гонца не пошлешь, не примет: не по чину. Боярин или человек
