– Что такое «жмурик»? – спросил Хорригор.
– Труп, – пояснил Умелец. – Мертвая органика, в натуре.
– Господин Дасаль станет отдельным объектом, – как ни в чем не бывало повторил Спиноза. – Масса которого тоже позволит ему проследовать дальше.
– Понял! – вскричал Дарий, вскакивая с кресла. – Фал у нас есть, обвяжем и протащим!
– А зачем меня таскать, если я к тому времени буду жмуриком? – осведомился Дасаль.
– Бенедикт, что у нас за бортом? – быстро спросил Дарий. – Вакуум или что-то другое?
– Не поддается определению, – после заминки ответил супертанк. – Но надо исходить из худшего.
– У нас есть гермокостюмы! – Тангейзер тоже вскочил с кресла. – Где-то в кладовках лежат!
– В кладовке номер два, – внес уточнение Спиноза. – Справа от входа, на средней полке. Две штуки. С дыхательной смесью.
– Тан, живо, за гермиками! – скомандовал Дарий и устремился к двери. – Второй – для тебя! – Командир экипажа уже успел продумать детали операции. – Бенедикт, открывай! А я фал принесу!
Когда оба танкиста выскочили в коридор, Дасаль, глядя им вслед, сокрушенно пробормотал:
– И хвостом шаркнуть во имя науки не дадут…
– Каким хвостом? – не понял Хорригор.
– Умереть ради науки у господина консультанта не получается, – перевел Аллатон. – Ну, не знаю… Я бы только радовался.
– Да я, собственно, и не грущу, – повернулся к нему Дасаль. – Просто уже настроился, а тут…
– Ничего, может, потом представится случай, – успокоил его Хорригор.
– Еще неизвестно, получится ли у нас проникнуть за перепонку, – заметил Аллатон. – Вдруг наша связка все равно будет считаться одним объектом?
– Тогда я веревку отвяжу и проскочу по инерции, – быстро нашелся Дасаль. – Прорвемся, в натуре!
…Все было проделано максимально быстро. Тангейзер и Дасаль в коридоре надели гермокостюмы, которые составляли одно целое с прозрачными шлемами, и груйк обвязался фалом. Спиноза, загерметизировав башню, открыл нижний люк. Дасаль сел на край проема и осторожно спустил ноги в непроглядную черноту. Прощально махнул рукой Тангейзеру и нырнул в эту черноту. Свободно лежавший фал натянулся, Тангейзер невольно шагнул вперед, крепко держа другой его конец, и едва не вывалился из танка вслед за Дасалем. И почти тут же не то что почувствовал, а просто каким-то непонятным образом догадался, что бронеход начал движение. Правда, направление этого движения Тангейзер определить не мог, но не это было главным. А главным было то, что танк двигался, а не стоял на месте.
Несколько секунд Тангейзер провел, нависнув над проемом люка, куда уходил фал, и глядя в темноту. В какой-то момент темнота начала приобретать серый оттенок и перестала быть темнотой. Решив, что уже пора, Тангейзер потянул фал на себя, перебирая его руками и откинувшись назад, и наконец из постепенно светлеющей серости, в которую превратился мрак, вынырнула голова Дасаля. Груйк схватился руками за края проема, подтянулся – и очутился в коридоре. Тангейзер тут же закрыл люк, Дасаль отвязал от себя фал, и они направились к двери, ведущей в башню супертанка. Спиноза уже позаботился о том, чтобы ее отпереть, и танкист с груйком вернулись к остальным.
Если они надеялись на восторженные возгласы и выражение благодарности за успешно проведенную операцию, то ошиблись – на их появление никто не отреагировал. Потому что Дарий и оба мага не отрывали глаз от ожившего экрана. И их можно было понять – ведь зрелище того стоило! Длинные извилистые красно-желтые огненные языки непрерывно плясали на белом фоне, словно приветствуя появление здесь супертанка серии «Мамонт».
– Что это? – ошеломленно выдохнул Тангейзер, сняв шлем.
– Нехилый такой ташкент, – сказал Дасаль, проделав то же самое. – То есть костер, я хотел сказать.
И тут раскатился по башне торжественный голос Бенедикта Спинозы:
