поднялся страх.
Все казалось таким простым. Пересечь ров, поставить лестницы на маленький грязный уступ между рвом и стеной, взобраться по этим лестницам. Погибнуть.
Мы продвигались вперед беспорядочно — каждый находил собственный путь вниз по холму; командиры тихо окликали людей, чтобы собрать их там, где сгоревшие руины деревни давали хотя бы маленькое укрытие. Мы были достаточно близко к крепости, чтобы слышать, как датчане издеваются над отступлением людей Стеапы. Факелы, брошенные вверх, чтобы осветить ров, еле тлели.
Я надеялся, что теперь датчане отменили боевую тревогу.
Люди разошлись по постелям и к своим женщинам, а мы ждали в темноте, прикасаясь к своему оружию и к своим амулетам, слушая журчание воды, пока прилив отступал из широких болот.
Веостана с нами не было, он находился на покрытых кочками болотах — я приказал ему показать своих людей к западу от крепости. Я надеялся, что тогда некоторые защитники оттянутся на западную стену.
К востоку у меня имелось две сотни человек, готовых атаковать вытащенные на берег суда на дальнем конце ручья.
Этими людьми командовал Финан. Мне не нравилось оставаться без Финана, без его щита рядом, но мне нужен был воин, который помешал бы датчанам спастись, а другого такого свирепого в битве и такого здравомыслящего человека, как ирландец, у меня не было.
Но ни Веостан, ни Финан не могли показаться до рассвета. До рассвета ничего не могло случиться.
Западный ветер принес с собой холодный мелкий дождик. Священники молились. Люди Осферта, державшие свернутые паруса, присели на корточки среди высокой крапивы у края деревни, всего в сотне шагов от ближайшего к нам края рва. Я ждал вместе с Осфертом, примерно в ярде перед Эдуардом, который не говорил ни слова, а лишь сжимал золотой крест, висевший у него на шее.
Стеапа нашел нас и ждал рядом с Этелингом. Шлем холодил мне уши и шею, кольчуга была влажной.
Я слышал разговоры датчан. После каждой нашей ложной атаки они посылали людей, чтобы собрать копья, и я полагал, что как раз этим они и занимаются сейчас в тусклом свете догорающих факелов. Потом я их увидел — просто тени среди теней — и понял, что рассвет почти наступил. Серый свет смерти расползался позади нас, как пятно на кромке мира.
Я повернулся к Эдуарду.
— Пора, господин.
Он встал — юноша на краю битвы. На одно биение сердца ему отказал голос, потом он обнажил длинный меч.
— За Бога и за Уэссекс! — прокричал он. — За мной!
Так начался бой за Бемфлеот.
Мгновение все идет так, как ты себе представлял, потом все меняется, и на первый план выступают детали. Не относящиеся к делу детали. Может, они потому так врезаются в память, что ты знаешь — эти мелочи могут быть последним, что ты видишь в жизни.
Помню звезду, мелькнувшую, как мерцающая свеча, между облаками на западе, стук стрел в деревянном колчане бегущего лучника, отражение волчьего света[12] на воде Темеза к югу, бледные перья стрел, воткнувшихся в деревянную стену крепости, и звяканье разболтавшихся звеньев на подоле кольчуги Стеапы, который бежал справа от Эдуарда.
Я помню, как вместе с нами бежал черно-белый пес, на шее его была завязана потрепанная веревка. Казалось, мы бежим молча, но молчания там быть не могло. Восемьсот человек бежали к крепости, когда солнце тронуло серебром кромку мира.
— Лучники! — прокричал Беорнот. — Лучники, ко мне!
Несколько датчан все еще собирали копья. Один недоверчиво наблюдал за нами, сжимая в руках охапку копий. Потом он испугался, уронил оружие и побежал. С укреплений протрубил рог.
Мы разделили наших людей на отряды, и каждый отряд имел свою цель и своего вождя. Беорнот командовал лучниками, собравшимися на левом фланге, перед самыми сваями моста, торчащими во рву. Эти лучники должны были изводить датчан на укреплениях, осыпая их стрелами, чтобы заставить пригнуться, пока те будут отгонять нас копьями, топорами и мечами.
Осферт командовал пятьюдесятью людьми, чьей задачей было разместить во рву лестницы из парусины. За ним шел Эгвин, ветеран из восточных саксов — его сотня людей понесет к стене штурмовые лестницы.
Остальные войска должны были пойти на приступ. Как только лестницы будут перенесены через ров, за передовыми отрядами последует все атакующее войско, взберется по лестницам — и каждый доверится тому богу, которому молился нынче ночью.
Я приказал разбить людей на отряды. Альфред, любивший списки и порядок, одобрил бы это, но я знал, как быстро тщательно составленные планы рушатся под натиском реальности.
Рог бросал вызов рассвету, на укреплениях появились защитники крепости. Люди, собиравшие копья, карабкались по дальней стороне рва с помощью веревки, привязанной к столбу у входа в крепость, но один из них имел достаточно здравого смысла, чтобы рассечь веревку перед тем, как
