Той ночью был задан пир. Я сидел рядом с Бридой, и ревущий огонь освещал ее сильное, смуглое лицо. Она смахивала на Скади, только была старше. Обе женщины распознали сходство и немедленно ощетинились враждебностью.
Арфист играл у стены зала, напевая о том, как Рагнар совершил набег на Шотландию, но слова тонули в шуме голосов. Один из людей Рагнара, шатаясь, пошел к двери, но его вырвало раньше, чем он выбрался на свежий воздух. Собаки подбежали, чтобы подлизать рвоту, и человек этот вернулся за стол и крикнул, чтобы ему подали еще эля.
— Нам здесь слишком удобно, — сказала Брида.
— Это плохо?
— Рагнар счастлив, — сказала она слишком тихо для того, чтобы ее услышал любовник.
Рагнар сидел справа от нее, а рядом с ним — Скади.
— Он слишком много пьет, — сказала Брида и вздохнула. — Кто бы мог подумать?
— Что Рагнар любит эль?
— Что ты будешь таким испуганным.
Она рассматривала меня так, будто думала, что видит меня в последний раз.
— Рагнар Старший гордился бы тобой, — сказала она.
Брида, как и я, выросла в доме Рагнара. Детьми мы держались вместе, потом стали любовниками, а теперь были друзьями. Она была мудрой, в отличие от Рагнара Младшего, порывистого и горячего. Но у Рагнара хватало здравого смысла, чтобы доверять мудрости Бриды. Ее великим сожалением было то, что она была бездетна, хотя у Рагнара имелось достаточно незаконнорожденных детей. Одна из них помогала прислуживать на пиру, и Рагнар схватил девчушку за локоть.
— Ты моя? — спросил он.
— Твоя, господин?
— Ты моя дочь?
— О да, господин! — радостно ответила она.
— Я так и думал, — сказал он и хлопнул ее по заду. — У меня получаются хорошенькие дочери, Утред!
— И верно!
— И отличные сыновья!
Он улыбнулся со счастливым видом, потом громко рыгнул.
— Он не видит опасности, — сказала мне Брида.
Только она в зале не улыбалась, но Брида всегда серьезно относилась к жизни.
— О чем ты рассказываешь Утреду? — спросил Рагнар.
— О том, как в этом году болел ячмень.
— Значит, купим ячмень в Эофервике, — беззаботно сказал он и снова повернулся к Скади.
— Какой опасности? — спросил я.
Брида снова понизила голос.
— Альфред сделал Уэссекс могучим королевством.
— Да.
— И он полон притязаний.
— Он не проживет долго, — сказал я. — Поэтому его притязания неважны.
— Значит, он старается ради сына, — нетерпеливо проговорила она. — Он хочет распространить правление саксов на север.
— Верно.
— И это несет нам угрозу, — свирепо сказала Брида. — Как он себя называет? Король Ангелкинна?
Я кивнул, и она нетерпеливо положила ладонь на мою руку.
— В Нортумбрии более чем достаточно тех, кто говорит на английском языке. Он хочет, чтобы здесь правили его священники и грамотеи.
— Верно, — повторил я.
— Поэтому их нужно остановить, — просто проговорила Брида. Она пристально посмотрела на меня, ее глаза метались, ловя мой взгляд. — Он не послал тебя, чтобы шпионить?
— Нет, — сказал я.
— Нет, — согласилась она, играя с куском хлеба, и, оглядывая длинные скамьи, полные ревущих воинов, сурово сказала: — Все просто, Утред. Если мы не уничтожим Уэссекс, Уэссекс уничтожит нас.
— Чтобы восточные саксы добрались до Нортумбрии, нужны годы, — отмахнулся я.
