стерлядь хочу». И поедут искать, никуда не денутся.
Но как ни старались жены, в конце месяца все равно оставались какие-то деньги от этого лимита. Физически семье невозможно съесть такую кучу еды, к тому же небожителям пищевой эксклюзив отпускался по расценкам распределителя на улице Грановского, то есть по смешным ценам, которые сохранились с 20-х (!) годов. И в конце месяца собиралась очередь из жен — добивать остатки «кормовых». На них набирали коньяки, шоколад, деликатесы подороже, чтобы хоть как-то освоить сумму. Еще сложнее приходилось, когда наступало время отпуска: к нему еще полагались лечебные и прочие выплаты. Набегало столько денег, что на одну еду уже не потратить, если даже одной черной икрой питаться.
У номенклатуры Совета министров СССР, а также в аппаратах ЦК КПСС и Совмина тоже имелись горничные, буфетчицы, повара проверенные и продукты свои — не со спецбазы на Мосфильмовской, правда, а из собственных хозяйств. Такое было, например, в Непецино Коломенского района. Там тянулись до горизонта километры теплиц, паслись стада КРС, имелись свиноводческие комплексы. Продукты все проверялись в лабораториях. Не так тщательно, как питание для партийной верхушки, но ничего вредного на стол к «ферзю» попасть не могло.
Ельцин, став кандидатом в члены Политбюро, отоваривался на спецбазах любыми импортными и лучшими отечественными продуктами на 900 рублей, которые получал в конверте. А зарплата рублей в 600 шла на булавки жене Наине. Она десять лет была женой первого секретаря Свердловского обкома, о столичных привилегиях знала и в мечтах наверняка распределяла эти деньги. Уж на что потратить — это не вопрос, она не растеряется, несмотря на свое водопроводно-канализационное образование. Это, к слову, было всегдашней темой для пикировки ЕБН и супруги в застольях, когда речь заходила о дипломе. Они оба окончили один университет, но учились на разных специальностях. Ельцин гордился: «Я — архитектор, зодчий, строитель, а ты молчи, женщина, у тебя специальность — водоснабжение и канализация». На что она отвечала: «Да куда ты без унитаза». Это уж точно!
Во времена Ельцина все системные коммунистические привилегии никуда не делись, но только добавились персональные — лично для ЕБН. Спецбазы, спецдачи, спецпайки оказались неубиваемыми. Пышные приемы в Кремле, профильные «обслуживающие» отделы, только уже не в КГБ, а в ФСО, любые деликатесы по телефонному звонку — всё, как и в прежние времена. Когда Брежнев дымил «Новостью», люди, ставшие при Ельцине той самой элитой, уже курили привезенные из-за границы «Мальборо» и «Кэмел». И отказываться от своих привычек, конечно, не собирались. Не для того, мол, с коммунистическим режимом боролись, чтобы дрянь курить и питаться из магазина.
И даже выйдя на пенсию, номенклатура ощущала себя хозяйкой жизни, которой все позволено. К окружающим многие из них по инерции относились как к обслуге. Моя дочь, работавшая в Центральной клинической больнице, вынуждена была уволиться: не смогла терпеть хамство пенсионеров союзного и республиканского значения, которые, придя на процедуры, через одного распускали свои дряблые руки или вызывающе демонстрировали морщинистые чресла, словно персонал рядом — это мебель.
Для улицы продекларировали демократию, а в Кремле и на дачах по-прежнему было самое натуральное самодержавие. Само его величество, как и всякий руководитель нашей страны в период после «средневековья», не знал, что такое деньги, зачем они нужны и что сколько стоит. Был у него дежурный червонец в кармане — Наина, провожая мужа на работу, совала ему утром в грудной карман на всякий пожарный случай. Хотя трудно представить, что должно было случиться, чтобы Ельцин раскошелился. Во-первых, не любил тратить свое, а во-вторых, на то он и император, чтобы за него платили.
Иногда в приступе щедрости на каком-нибудь приватном обеде Ельцин мог достать десятку и широким жестом сунуть официантке в ресторане: дескать, плачу за всех! А то, что этот обед стоил рублей двести-триста, ему невдомек было, а говорить ему об этом — дураков нет. Пусть думает, что кормилец.
Наина представляла, что почем в магазине и что можно оплатить десяткой. Она только производила впечатление такой местечковой простушки, то ли ключницы, то ли товарки. На самом деле, что называется, себе на уме. Не зря же ее глаз мало кто видел: она их прячет и прямо ни на кого не смотрит. Как коварные кулаки в советских кинофильмах: вроде бы добрый дедушка в косоворотке, а как глянет «буравчиками» — мурашки по спине. Недаром охрана дала первой мадам прозвище «Тортилла» за ее вечно сонные, полузакрытые «наинины глазки».
Во всем остальном Наина мало чем отличалась от всех прочих «первых леди», ну, может, разве что за исключением Крупской — у той, наверное, все- таки поменьше в голове было мыслей о том, как бы еще воспользоваться своим положением.
В полночь с 1 на 2 февраля 2016 года по Первому каналу показали фильм о Ельцине в связи с его 85-летием. А в час ночи по «России 1» прошел фильм про Наину Ельцину. Ноги у меня болят (последствия травм и спорта) чаще по ночам, поэтому вынужден смотреть ночные передачи, чтобы отвлечься от хвори. Посмотрел я эту сказку про белого бычка и подумал: лучше бы переключил на какую-нибудь «мыльную оперу» — Наина была показана чуть ли не как мать Тереза, бескорыстная, честная и справедливая.
По линии отца в ее жилах течет еврейская кровь. Как-то я задал Ельцину вопрос: что за имя у вашей жены, откуда такое? В Википедии читаем: «Наина (Анастасия) Иосифовна Ельцина (до замужества Гирина), род. 14 марта 1932 в деревне Титовка, Средневолжский край (сегодня — Оренбургская область)».
Оказалось, что Наина была когда-то Настей. Теплое, доброе имя. Прекрасную песню «Анастасия» написал мой друг Юра Антонов, и, когда мы встречаемся, я обязательно прошу исполнить ее. Зачем было перекраивать в Наину? В фольклоре «Ная» попадается, и, как говорят филологи, там это имя — нехорошее, колдунью так звали. На одном из сайтов, посвященных магии, говорится, что имя Наина — древнееврейского происхождения, означает «невинная», но пусть это не вводит в заблуждение: даже помогая кому-то, женщина по имени Наина постарается получить из этого выгоду, например,
