Я покосилась на исчёрканную стену.
— Я подумал, что письма помогут мне узнать её получше. А если она напишет «Давай расстанемся», то мне будет легче убедить её в письмах, что нам нужно встречаться лет пять.
— Сколько-сколько? — вытаращила глаза я.
— Пять лет, — повторил он озадаченно. — А сколько встречаются у вас в России?
— Ну не знаю, — промямлила я, — мне кажется, пары лет достаточно…
— Мои друзья встречались со своими жёнами лет по шесть, — пожал плечами Хорхе, — а некоторые и по восемь.
Я хотела высказать мнение о разнице менталитетов, но тут вспомнила про Бенисьо и промолчала. Да и кто знает, как сказать по-испански «менталитет»?
— Так о чём она тебе написала?
— В том-то и дело! Ни о чём! От неё не пришло ни одного письма.
— А сам писать не пробовал?
— Двадцать. Двадцать писем ей написал. Ни на одно не ответила.
— Ну она же упорная.
— Вот именно! Она сама сказала, что надо переписываться. И не написала. Это меня и убило. Я решил, что все Марии такие. Им всем нужно только одно — выйти замуж за иностранца. И решил, что попытаюсь встречаться со всеми Мариями, какие мне попадутся. И ни на одной не женюсь!
Тут мы оба посмотрели на стену.
— Это список всех, кого ты бросил?
— Нет. Это попытки вас всех забыть.
— Получилось?
— Не очень.
— Постой, так ты и меня бы бросил?
— Не знаю, — смутился он.
— Не ври, — отрезала я. — Значит, ты считаешь, что все Марии думают только о себе? И мечтают выйти замуж за иностранца? Так вот… Знай…
Я набрала воздуху в грудь.
— Знай, Хорхе! Всего пару часов назад, нет, три часа назад! Мой друг предложил поехать с ним в Мадрид. Даже кольцо подарил! То есть хотел подарить…
— Друг-испанец?!
— Да. И я… Я отказалась.
— Он некрасивый? — живо поинтересовался Хорхе.
Ох, тридцать лет человеку! А размышляет как Данка!
— Нет, — усмехнулась я, — очень симпатичный. А голос какой… Просто карамельное мороженое!
— Почему ты тогда отказалась? — недоумевал Хорхе.
— Потому что он мне как друг, — пояснила я, — как брат.
— Но ты ведь осталась бы тут, в Испании!
— Почему ты думаешь, что все Марии, да и вообще все русские девушки об этом мечтают? — спросила я.
Он замолчал. Мне показалось, что я прямо слышу, как у него мозги прокручивают новую информацию.
— Спасибо, — наконец сказал он, — спасибо, что рассказала мне об этом. Но всё-таки я не понимаю. Тебе Испания не нравится?
— Знаешь, — фыркнула я, — у меня есть ученица. Ей шесть лет. Ты на неё похож. Конечно, мне нравится Испания! Я даже мечтала бы тут жить, где- нибудь у парка Гуэля. Но одна. И для этого на мне никто не должен жениться. Я буду работать. Учительницей.
— У парка Гуэля неудобно, — покачал головой Хорхе, — туда в гору долго подниматься пешком.
— Да? — развеселилась я, поражаясь всё-таки, какой же он ребёнок. — А я и не заметила. Мы туда на автобусе приехали. Ну, тогда я хотела бы жить у моря.
— У моря? — переспросил Хорхе. — Когда ты накопишь столько денег, чтобы жить у моря, то позвони мне. Или напиши.
— Я тебе и так могу написать, — улыбнулась я, — просто. Как приеду. Хочешь?
— Ещё как хочу! — воскликнул он. — Очень хочу! Я ведь так и жду писем от Марии.
— Только я не та Мария, — напомнила я, — я просто Мария.
— «Simplemente Maria»[59], — повторил он и впервые за вечер рассмеялся.
Хотя и по-прежнему своим этим глупым тоненьким смехом.
