«Спасибо», — прошептала я тихо городу, и он откатился, тяжело переваливаясь, куда-то в сторону моря, дохнув на меня на прощанье смесью духов, сигарет и жареного мяса.
Вход в клуб был оформлен в виде разрезанного яблока. Я никак не могла отделаться от библейских ассоциаций, которые начали преследовать меня уже на улице: Ева, яблоко, искушение. А может, название намекало, что тут зажигают те ещё… фрукты. Не знаю.
На входе стоял охранник. Я сжалась, уверенная, что не пройду фейсконтроль, но он только скользнул по мне взглядом и отвернулся к двум темнокожим девчонкам, которые что-то весело рассказывали ему.
Я осторожно вошла и осмотрелась. Прямо у входа бил небольшой фонтанчик, подсвеченный лампой сиреневого цвета. Рядом стояли стаканы из разноцветного стекла. Моя рука так и потянулась к ним, но пить я всё же я не рискнула. Вдруг в этот фонтан чего-то подмешали, скажем так… Необычного.
Народу в клубе было мало. За стойкой — бармен в костюме банана. Как и на Рамбле, у меня сердце сжалось от жалости ко всем, кто вынужден зарабатывать на жизнь, унижая себя, нося дурацкий костюм. Бармен мне подмигнул, и я поспешно отвернулась. На танцполе вообще никого не было. Только кружились световые пятна от лампочек, будто искали кого-то.
А вокруг площадки для танцев стояли фиолетовые диваны странной формы, какие-то круглые, низкие. «Это ж тарелки, — сообразила я, вглядываясь в полумрак, царивший над этими диванами, — вроде как для фруктов…» На одном из них я заметила знакомое платье в стиле «фламенко». Марина полулежала, как древняя римлянка, на боку, подложив под голову подушку. Рядом с ней крутился какой-то довольно противный тип с волосами, смазанными гелем, в ярко-салатовой рубашке. Он то присаживался на корточки, заглядывая Марине в глаза, то тянул её за рукав платья.
«Да ей тут весело, — обозлилась я, — развлекается с женихами… А меня пригнала зачем?! Полюбоваться на веселье?!»
Я уже собиралась развернуться и уйти, как вдруг заметила, что парень хватает Марину за руки слишком грубо. Совсем как Хорхе вчера схватил меня. А она не выдёргивает руки вовсе не потому, что кокетничает. В её движениях была какая-то слабость, заторможенность, которая меня насторожила.
— You are so noisy, — донёсся до меня дремотный голос Марины, — go away!
Я приблизилась к ним. Даже в полумраке было видно, какая она бледная.
— Марин…
— М-м-м?
— Марин, пойдём.
— А… да? — рассеянно спросила она, приоткрыв глаза.
— Встать можешь? — спросила я, протягивая руку.
Парень в салатовой рубашке поднялся и встал между Мариной и мной.
— Не трогай мою девушку, — заявил он по-испански, — мы с ней пойдём в другое место.
— Отойди от неё! — коротко рявкнула я и даже слегка отодвинула его, как тяжёлую занавеску на окне.
— А ты ей кто? — задиристо поинтересовался он.
— Сестра!
— О…
Почему-то эти слова произвели на него впечатление, и он отошёл к бару, наблюдая за нами издали.
— Марин, пойдём…
Она тяжко вздохнула, совсем как город, оперлась на мою руку, поднялась и снова едва не упала.
— Идти сможешь? — сквозь зубы проговорила я.
Она была мне жутко противна в эту секунду. Когда придёт в себя, выскажу ей всё. Скажу, что вытаскивала её в первый и последний раз. Пусть не надеется, что я буду ей как верная собака…
Шум фонтанчика снова привлёк моё внимание. Ох, как же хочется пить! Я перевела взгляд на бармена. Он по-прежнему дружелюбно улыбался мне, протирая стаканы. Наверное, думал, что у меня денег — чемодан, как у Пеппи Длинныйчулок. А у меня всего два паршивых евро!
Придерживая Марину под локоть, я достала монеты. Полтора, а не два. Но пить хотелось невыносимо…
— Сколько стоит вода? — решилась я спросить.
— Обычная вода? — удивился бармен-банан, покосившись на фонтанчик за моей спиной.
— Да, в бутылке, — сказала я с нажимом.
— Три евро, — пожал он плечами. Или мне только показалось, что пожал. Трудно понять жесты человека, если он в костюме банана…
— Ладно, спасибо!
— Давайте я добавлю? — вклинился парень в салатовой рубашке, соскочив с крутящегося стула.
