А ЧЕМ РОССИЯ НЕ НИГЕРИЯ?

жителей 30 городов России жили при температуре 14-15 градусов. «До тако­го уровня энергетики и коммунальщики понижали температуру в домах в пик самых сильных морозов минувшей зимы. Оказывается, они экономили на топ­ливе и при этом получали дополнительные прибыли, потому что замерзающие граждане вынуждены были в массовом порядке включать дополнительные электроприборы» (С. Митрохин, указанная выше статья).

Итак, традиции советского времени — экономия исключительно за счёт здоровья народа — не только живы, но развиваются и углубляются. И совер­ шенству нет предела! Пока существует монополия в сфере ЖКХ, выстужи­вание обывателей и рост коммунальных тарифов неизбежно будут идти рука об руку. При этом не имеет никакого значения, является ли эта монополия государственной или частной. Заведуют ли ЖКХ чиновники или тесно срос­шиеся с чиновничеством коммерсанты — неважно. Те и другие будут прово­дить одну и ту же грабительскую политику. Собственно, вся провозглашён­ная Путиным «реформа» ЖКХ и сводится к всемерному поощрению этого грабежа.

ЛЕС РУБЯТ — ЩЕПКИ ЛЕТЯТ?

Кроме дровяного отопления, автор книги «Почему Россия не Америка» не знает никакой альтернативы сжиганию ископаемого топлива. Или не хо­чет таких альтернатив замечать. Но по дровяному вопросу он высказывается довольно обстоятельно. Г-н Паршев даже заглянул в «Лесную энциклопе­дию» и пришёл к неутешительному выводу: «Леса растут всегда, то есть, это вроде бы возобновляемый источник сырья и тепла. Правда, неизвестно, вырастут ли на месте срубленных аналогичные по качеству, или их каче­ство ухудшается. Но если топить жилища всей страны дровами, то надо иметь в виду, что на зиму крестьянскому двору нужно хотя бы 20 кубов дров. У нас в СССР ежегодный прирост древесины был 4 куба на челове­ка в год ('Лесная энциклопедия', М., «Советская энциклопедия», 1985) — как раз дрова на семью из пяти человек. Но ведь нужна и дело­вая древесина! И, главное, почти весь прирост древесины в Сибири! Да­лековато дрова-то возить. И население сейчас не то, что в 'дровяные' вре­мена, а побольше» (с. 286).

Но наш идеолог лукавит. Он не пожелал заметить, что цитируемая им кни­га вышла в 1985 году. Следовательно, её составители делили ежегодный при­ рост древесины на территории СССР на численность населения СССР!

Россия имеет вдвое меньшее население, чем бывший Советский Союз. А вот подавляющее большинство лесов осталось на её территории. Поэтому прирост древесины в расчёте на каждого жителя России, естественно, намно­го больше.

По зарубежным оценкам, которые так любит г-н Паршев, на долю бывше­го СССР в начале 1990-х годов приходилось 28% всех сплошных лесов земно­го шара[7]. И хотя часть этих лесов расположена на территории ныне независи­мых государств — бывших союзных республик, львиная доля приходится на Россию. Пусть даже часть этих лесов с тех пор вырублена (а рубка без ле-совосстановления нас не красит), всё равно можно с уверенностью сказать, что доля России в мировом лесном фонде близка к четверти. Так что лесом мы обеспечены примерно в 10 раз лучше среднестатистического жителя пла­неты. И прибедняться нам опять-таки не стоит.

Г-н Паршев утверждает, будто неизвестно, какие леса вырастут на месте срубленных. Но нелепо думать, будто никто никогда не изучал этот вопрос! Интересно, что русское научное лесоводство началось как раз с составления таблиц роста русских лесов. Их впервые опубликовал один из замечательных лесоводов XIX века граф Альфонс Романович Варгас де Бедемар. Живой па­

мятник Варгасу до сих пор стоит в Москве. Это — Лесная опытная дача Ти­мирязевской сельскохозяйственной академии — искусственный лес, посажен­ ный в 1860-х годах под руководством учёного. Гуляя по этому оказавшемуся почти в центре Москвы лесному массиву, каждый может убедиться: деревья выросли неплохие!

Конечно, при хищнических рубках без лесопосадок на месте срубленных лесов в громадном большинстве случаев вырастают менее ценные породы. На месте хвойных (ель, сосна) или широколиственных (дуб, липа) пород по­селяются берёза и осина. Особенно долго они не протянут, поскольку через несколько десятилетий развившиеся под их пологом коренные породы начнут вытеснять «временщиков». В науке это явление называют сукцессией. Его подробно описали ещё в первой половине прошлого века такие выдающиеся учёные, как американец Ф. Клементс и русский В.Н. Сукачёв.

Но сукцессия обязательна только тогда, когда лес рубят, но «экономят» на его посадке. А если леса не только губить, но и сажать, то можно получить очень продуктивные древостои. Лесоводам известен целый ряд способов по­вышения продуктивности лесов: регулирование густоты древостоя, обрезка сучьев, гидролесомелиорация, внесение удобрений. Правда, очень трудно со­вместить ускоренный прирост биомассы древостоя и высокое качество древе­ сины. Однако разрешить это противоречие всё-таки можно, если заранее определять будущую судьбу вновь посаженного леса. Если он предназначен для целлюлозно-бумажной промышленности, то целесообразно ускоренными темпами наращивать биомассу. Продуктивность древостоя окажется намного выше, чем в естественных лесах, и такой лес можно будет срубить уже через 25-50 лет. При этом качество древесины будет низким, но переводить на бу­магу и картон высококачественную древесину неразумно. Если же нужна дре­весина для строительства, то темпы роста и продуктивность посаженного че­ловеком леса не будут существенно отличаться от природных лесов. Зато и ка­чество древесины получится высоким.

Г-н Паршев полагает, что щепки и прочие отходы при рубке леса на топ­ливо не годятся. Он так и пишет: «Наши 'неисчерпаемые' леса дают при­мерно по 4 куба ежегодного прироста древесины на человека. А даже дров из этого прироста получается разве что куба три» (с. 66). Но этот взгляд без­надёжно устарел. Вот что пишет современный российский исследователь: «Если раньше в качестве топлива рассматривали в основном отходы лесопи­ления и деревообработки, то после энергетического кризиса в энергоресурсы стали включать все отходы лесозаготовок, а также тонкомерную древесину от рубок ухода. За счёт кроны (сучья, ветви, вершина) общий обьём сырья уве­личивается на 15-50% в зависимости от породы, возраста и условий произрас­тания древостоев. Таким образом, вопросы комплексного использования ство­ловой части дерева переросли в проблему использования всей биомассы, по­

скольку известны направления и способы утилизации таких её частей, как хвоя, пни и корни»[8].

Другое дело, стоит ли вывозить и использовать хвою и ветки. В Швеции это запрещено, поскольку именно в хвое и ветках много азота и других пита­ тельных веществ, необходимых для роста молодых деревьев на месте срублен­ного леса.

Соседняя с нами Финляндия, на своё счастье, запасов нефти и газа не име­ет. А зима в этой стране бывает. Поэтому финны давно и серьёзно занялись ис­пользованием древесных отходов для отопления. И достигли больших успе­хов. Например, у них работают газогенераторные установки мощностью от 1 до 8 мегаватт, использующие в основном древесные отходы. Таким образом, жечь можно не только дрова, но и то, что в России принято бросать на лесо­секах! Правда, в финских газогенераторных установках в качестве топлива сжигают ещё и торф, но его тоже можно считать возобновляемым ресурсом. Финский пример подействовал на соседние российские регионы. Запланиро­вано перевести на биотопливо 47 котельных Петербурга и столько же — в Ка­релии. (Но, увы, это пока ещё не сделано.)

Однако не следует думать, что над утилизацией древесных отходов задумы­вались исключительно финны и их соседи — карелы. И в Москве работает фирма, производящая оборудование для рационального использования древес­ных отходов. Правда, её владелец, князь Пётр Андреевич Трубецкой, жалует­ся на малое количество заказов. Но откуда им взяться в большом количестве? Экологические нормы в России и так необычайно мягкие для рубящих лес компаний (то есть жестокие для леса), а тут ещё Путин упразднил независи­мую лесную службу и пробивает новый Лесной кодекс, ещё более беспощад­ный в отношении леса. Так что у нас пока щепки летят. Вовсю.

В развитых странах отмечаются совсем иные тенденции. Там больше сажа­ют лесов, чем рубят. С 1850 по 1980 год площадь лесов в Европе (без Россий­ ской империи/СССР) не только не сократилась, а выросла на 4%. Немного? Но прирост — не убыль. Сравним с другими частями света: за тот же период площадь лесов в Китае уменьшилась на 39%, в тропической Африке — на 20%, в Латинской Америке — на 19%. В Российской империи/СССР убыль лесов за тот же отрезок времени меньше — 12%[9], однако, учитывая громад­ную площадь нашей страны, и это очень много!

Но вернёмся к дровам. Возить дрова на большое расстояние и в самом де­ле нелепо. Поэтому сейчас развитые страны начинают переходить к созданию «топливных» плантаций быстрорастущих пород деревьев. Эти плантации за­

кладывают вблизи мест потребления топлива. Правда, в европейских странах продукцию топливных плантаций обычно используют не в виде традиционных дров. Существует несколько способов использования топливной биомассы. Простейший из них — измельчение на лесосеке и транспортировка в виде «зе­лёной» щепы. У неё повышенная влажность, поэтому для обычной печи такое топливо мало подходит. Однако в развитых странах делают более современ­ные печи, представляющие собой небольшие энергоагрегаты. Подача топлива, воздуха, удаление золы и другие операции осуществляются в них автоматичес­ки. Такими печами оборудованы жилые дома, школы, дома отдыха, дома прес­тарелых и другие отдельно стоящие объекты. Более совершенным видом топ­лива считают получаемые из древесины брикеты и гранулы, но они при более высокой плотности и низкой влажности и стоят дороже. Зато такие гранулы можно передавать по трубопроводам и перевозить автоцистернами![10]

В разных странах предпочтение отдаётся разным быстрорастущим поро­дам деревьев. Так, в Швеции ставка сделана на ивы. Для стимулирования рос­та черенков на ивовых плантациях создают благоприятные условия для разви­тия микоризы, которая особенно благоприятно влияет на ранних стадиях рос­та растений. Создана технология и система машин по посадке, уходу и сбору урожая ивы. Оборот рубки составляет 4 года, за этот срок ивы достигают в вы­соту 7 м. Причём в Швеции биотопливо оказалось лучше ископаемых углево­дородов во всех отношениях: не только по числу созданных рабочих мест и по меньшему загрязнению окружающей среды, но и по цене!

В этой стране на щепе из лесорубочных остатков и отходов лесопиления, на коре и гранулах из древесины (в том числе специально выращенной на топ­ ливо) работают сотни котельных. А некоторые крупные электростанции пере­рабатывают более 1 млн кубометров древесины в год! Доля биотоплива в энер­ гетическом балансе Швеции всё время растёт. В 1970 году из древесного топ­лива вырабатывалось 9% энергии, в 1997-м — 15%, а по последним данным — уже до 18%. Швеция тут не одинока: в Финляндии доля древесного топлива ещё выше — 23%[11].

Растут ли в России ивы? Как будто растут и не вымерзают. Только вот топ­ливных плантаций у нас, в отличие от Швеции, Финляндии или Канады, нет и не предвидится. Но это уже сознательный политический выбор наших влас­тей. Они, как всегда, живут по старому и незамысловатому правилу: «После нас хоть потоп».

Заметим, что в будущем нет никакой необходимости возвращаться иск­лючительно к дровяному отоплению. Уже сейчас в России значительная

часть электроэнергии производится на гидроэлектростанциях, а они исполь­зуют возобновляемый и неисчерпаемый энергоресурс — кинетическую энер­ гию воды.