голоса. Одет Юрий Александрович был демократично: черные брюки и черный джемпер. Парфюм у него был дорогой, французский. Насколько Маша могла помнить, вчера он тоже был во всем черном. Как многие полные люди, Юра предпочитал темный цвет в одежде.
— Угощайся! — предложил Юра.
— Всё очень мило, — деликатно улыбнулась Мария. — Я, пожалуй, попробую икру. Сто лет не ела…
Она взяла бутерброд с красной икрой и жадно впилась в него зубами.
— У нас икорный край, икра всегда свежая и вкусная! — пояснил Юрий Александрович, доставая носовой платок и вытирая выступивший на лбу пот.
— Не стоило так тратиться.
— Мы закрыли этот вопрос! Вчера я вел себя не по-джентльменски. Хотя с таким существом с большими наивными глазами я даже и не знаю как себя правильно вести. Ты прости меня, если что.
— Хорошо, — улыбнулась Мария. — Если не возражаете, я еще бутербродик съем?
— Конечно, всё тебе! Бери! Я зашел для того, чтобы сообщить: и с полицией и с братвой всё улажено — на концертах теперь будет полный порядок. Я обещаю.
— Спасибо.
— Ну вот и договорились. Ты откуда родом? Я знаю, что оркестр из Москвы, ты там училась? — спросил Юрий.
— Я и родилась в Москве, окончила консерваторию и вот теперь работаю по специальности.
— Ты очень хорошо играешь, — отметил Юрий Александрович.
— Вы заметили? — улыбнулась она.
— Я видел твое одухотворенное и вдохновленное музыкой лицо, — улыбнулся Юрий в ответ. И, кстати, улыбка у него тоже была очень даже симпатичная.
— Спасибо.
— Не надо благодарить. Ты как себя чувствуешь? Мне вчера показалось, что ты чуть ли не потеряла сознание, — внимательно посмотрел на нее Юрий Александрович.
— У меня бывает такое. На нервной почве или от страха. Это случилось первый раз в детстве, когда напали на моих родителей… и вот результат, — ответила Мария.
Она почему-то очень робела перед этим человеком. От Юрия Александровича исходила какая-то дикая энергетика. И это пугало. По его признанию, он был старше всего лишь на одиннадцать лет, но из-за толщины и опытных глаз казался чуть ли не пожилым человеком.
— Расскажи, что произошло в детстве? — попросил Юрий Александрович.
И Мария рассказала ему о злоключениях своих родственников на рынке. Юрий слушал очень внимательно, и по мере ее рассказа его взгляд становился все жестче и жестче.
— Какие отморозки! При ребенке! Жалко, меня там не было.
— Жалко, — рассмеялась Мария, и он тоже улыбнулся.
— Ты смеешься, словно звенит колокольчик, — отметил он и хлопнул себя по коленям. — Раз ты здорова и гостья нашего города, приглашаю тебя на экскурсию. Любой каприз! Кино, музей, ресторан, достопримечательности!
Мария покраснела.
— Нет, извините.
— Обещаю, что приставать не буду.
— Нет, я не могу. Почему вы приглашаете именно меня? Из-за того, что вчера были некорректны? Я простила. За цветы, за угощение спасибо большое, но у меня есть парень. Он сейчас болен, и я должна навестить его в больнице.
Юрий Александрович выслушал ее молча, только пожирал глазами.
— Парень — не муж. А если бы я не был таким толстым, у меня был бы шанс?
— Что? Шанс? Я не знаю, нет! Юрий Александрович, вы смущаете меня! Я вас совсем не знаю. Скоро мы уедем отсюда… Через три недели.
— Три недели — это почти месяц.
— Я вас боюсь, — честно призналась Маша.
— Вот как? Девочка моя, чем я напугал тебя?
— Я не знаю. Ничем… Но вы так давите…
— Хорошо. Я понял! Извини! Я попридержу коней! Опять что-то не то говорю? Давай я подвезу тебя в больницу к твоему парню? Хорошо?
— Спасибо, — кивнула Мария, не привыкшая отвечать людям черной неблагодарностью.
В этом городе не было метро, общественный транспорт ходил через пень-колоду. Еще Маша не могла привыкнуть к жгучим морозам и ветряным
