вызвали такую боль, все это пугало ее, до дрожи.
Телефон продолжал звонить. Сэт поднял дрожащую правую руку и с подоконника ему в ладонь прыгнул мобильный, как по приказу. Он дрожащими пальцами ели дыша нажал кнопку и все так же дрожа поднес телефон к уху.
— Да, — тихо, что б не застонать, сказал Сэт.
— Тьма! Почему так долго? — спросил злобно Илья Николаевич, но Сэт не ответил: боль становилась все не выносимей, — Сэт, не молчи! — тревожно воскликнул Илья Николаевич. Неожиданно он понял причину молчания, уж слишком хорошо они знали друг друга. — Ладно, молчи, ты меня слышишь?
— Угу, — простонал Сэт.
— Слушай. Приезжал Иденбург с отрядом V. Он ищет тебя. Я сказал ему, где ты и сейчас приеду.
— Нет! Не надо! — резко воскликнул Сэт, глаза, которого испуганно подрагивали. — Не приезжайте, все будет нормально, обещаю.
— А почему твой голос дрожит?
— Пожалуйста, — прошептал Сэт, делая вид, что не слышал его слов. — Когда все кончиться я позвоню!
— Ладно, — шепнул Илья, понимая, что спорить нет смысла, а делать по-своему нет смысла, ведь тогда они поругаются, а обиженный Сэт, для Ильи самая страшная кара.
Сэт быстро отключил Илью и взглянул на Наташу.
— Прости, — шепнул он, вытирая с шеи кровь, он накинул на плечи рубашку и, встав на ноги, застегнул джинсы. — У меня небольшие проблемы.
Он подошел к Наташе и подал ей руку. Девушка несмело взяла его за руку и, встав, поправила одежду.
— Что это было? — спросила она, коснувшись его шеи.
— Знаешь о клятве повиновения? — спросил в место ответа Сэт.
— Ну, типа того…
— Такую клятву произносит каждый черный маг. Он после ее произношения обязан повиноваться главе ордена, то есть королю Тьмы. Если же глава не доволен или злиться на одного из магов он может вызвать у него эту неприятную реакцию. Сейчас король тьмы, Иденбург, едет сюда с отрядом обученных для захвата и убийства магов высших уровней. Они едут за мной. Я знаю в чем причина и знаю как спастись, но ты… должна временно уйти, — пока он говорил, Наташа смотрела на него преданными глазами и крепко зажимала его все еще подрагивающую ладонь. — Наташа пожалуйста поднимись на крышу и подожди меня там. Когда все кончиться я приду за тобой, обещаю. Посмотри, если же я буду вынужден уехать с ними, лети и жди моего звонка… Понимаешь меня?
— Да, — согласись Наташа и обняла своего героя, не зная как его утешить. — Я буду ждать тебя на крыше, — сказала и направилась к двери, но Сэт схватил ее за руку, притянул к себе и, страстно поцеловав, подвел к окну.
— Они уже в подъезде, — сказал Сэт и, открыв окно, подсадил девушку на подоконник, — Лети. Лети, любовь моя, — шептал он, глядя на удаляющиеся крылья.
Из-за отсутствия электроэнергии Иденбургу пришлось идти пешком, т. к. телепортация наделала бы много не нежелательного шума.
Подъем оказался очень тяжелым, особенно для старого правителя, от этого оказавшись на седьмом этаже он остановился, желая восстановить дыхание. Стоит признать, что именно на это и рассчитывал Сэт.
Он сам открыл дверь, держа в руках подсвечник.
? Здравствуйте, что привело вас в мою скромную обитель? — спросил почтительно молодой человек.
Тяжело дышавший Иденбург злобно посмотрел на парня и зловеще оскалился. И в тот же бинт белоснежный новый бинт на шее Сэта потемнел от новой крови.
? Я тоже рад вас видеть, — иронично сказал молодой Вересов и, освобождая проход, добавил куда более откровенно: — Ну, заходите, раз приперлись.
Как только Иденбург зашел в коридор, у него заболела голова. Во-первых от множественного рябящего сияние свечей в коридоре и небольшой гостиной, во-вторых от странного сладкого, чуть дурманящего запаха.
Он разозлился еще сильнее, и крови на бинтах стало еще больше, но Сэт лишь прикусил незаметно губы, делая вид, что ничего не произошло.
В гостиной Король тьмы сел на кресло. Двое из отряда стали по обе стороны от него. Еще трое окружили сэта, что внешне был спокоен, держа все свои страхи и тревоги внутри, собственного, чуть замирающего сердца.
? Зачем вы прибыли сюда? — спросил, опираясь о стену.
Так было легче стоять, да с опорой все что угодно выдержать легче, а что здесь будет, можно было лишь догадываться, а значит, готовиться морально надо было к самому жестокому. О смерти же речи быть не могло.
? Обычно я начинаю первым, а такие, как ты, молчат, пока им не позволят говорить! — напомнил раздраженно Иденбург.
С шеи, сквозь бинты, на грудь молодого человека потекла кровь, но это не умерило его пыл.
