жалким, ведь я мог ей сразу все рассказать, но… Признаться, что меня просто использовали, накачав наркотой!? — он посмотрел на друга, не скрывая ни отчаянья ни боли. — Я боялся ее потерять. Я боялся за нее бороться. Я боялся ее любить, но когда она приняла мою любовь, я обложался и потерял ее… И теперь ни ты, ни кто-либо другое, не сможете мне помочь, забыть, что сам все уничтожил!
Максимус ничего не сказал, тяжело вздыхая.
? Я жалок, — простонал Сэт. — Теперь я просто жалок…
? Прости… Я не должен был начинать этот разговор…
? Это ничего не меняет, — прошептал человек, отводя взгляд.
Сэт вышел из клиники и замер. На стоянке у его машины образовалась целая толпа. Он стоял на лестницу, долго глядя на этих людей. Заинтересованный взгляд молодого человека, сменился отрешенным, а затем стал пустым и стеклянным.
Сознание его будто рассеяло всех этих случайных зрителей, оставляя только самое важное, вернее, то, что он хотел видеть: его машину…
Разбитое лобовое стекло, чуть помятый корпус, будто его измяли, избили, покорежили битой. Не то что бы больно, но все же обидно, смотреть на свой автомобиль в таком виде. Иметь в его возрасте свою машину… такое может себе позволить далеко не каждый и это стоило ему не малых сил и трудов. Да, не относился он к ней как к особо ценному и крайне важному, но… все же обидно понимать, что кто-то превратил ее в настоящий хлам, да еще и украсили гордой надписью: предатель — прямо на покореженном капоте.
Совсем отчаялся…
И вспышка камеры так внезапно ударила в глаза, что он очнулся. Да, эти стервятники журналисты были уже здесь.
? Как вы можете прокомментировать данную ситуацию?
? Вы знаете, кто это мог сделать?
? Это связано с вашим разрывам с Натальей Шпилевой?
Он посмотрел на журналиста, произнесшего его имя со злобным взглядом и все невольно умолкли, боясь этих злобный стеклянных глаз, что могли прятать неведомую силу.
Говорить он не хотел, даже в мыслях не отвечая на эти вопросы, поэтому пройдя мимо этой толпы, как надоевших уже представителей СМИ, и шел он так уверенно и хладнокровно, что толпа была вынуждена его пропустить, заглушив свое любопытство.
Он дошел до дороги и сел в первое попавшееся такси. Закрыв дверь, закрыл глаза и тяжело вздохнул, будто обреченно.
? Куда? — спросил молодой человек за рулем, старательно держа свое любопытство при себе, но все равно крайне нагло косясь на клиента.
? Башня Мрака, — коротко ответил Сэт, прислоняясь виском к стеклу.
Холод стекла и темная поверхность, скрывающая его от всего мира на заднем сидении этой машины, все же это было не так уж и плохо.
Машина аккуратно сдвинулась с места, покидая обочину и входя в активный бег улицы.
? Подъем в верхний город по двойному тарифу, — сообщил водитель, поглядывая в зеркало на собеседника.
? Если быстро отвезешь, получишь больше двойного тарифа, отрешенно прошептал Сэт, медленно прикрывая глаза.
Он будто ходил по кругу в своих эмоциях. От отчаянья к надежде и обратно. И делал он это снова и снова, раз за разов старательно выискивая надежду, а затем теряя ее призрачную иллюзию и попадая в изначальную безысходность.
Теперь же надежда е предвиделась, скорее, напротив, ожидалось добавление проблем.
Тихо. Хорошо, что этот таксист предпочитал тишину, иначе он бы уже вышел из себя. Немного болела голова, видимо от гнева. Он даже не думал, кто мог ему так мстить, постукивая пальцем по гипсу. Ему даже нравился этот глухой звук, чем то он напоминал его собственную жизнь, такую же глухую, упрямую, бессмысленную.
О чем это он вообще?
А вот и верхний город со всеми его заумными вычурными строениями. Гадское место, но выбора не было. Ехать было просто необходимо!
Впрочем, он уже в пути…
Приехал, рассчитался, хлопнул дверью, не сдерживая гнева, и пошел к советнику, не зная еще, что придется выслушивать и о работе ли пойдет речь, а ведь еще стоило забрать разбитую машину…
Вандервил Сэйвс, как всегда, был странным, но в этот раз не говорил двусмысленных речей, а открыть передал Дьяволу письмо, а Сэта просто одарил работой по переводу и с равнодушным видом выпроводил за дверь.
Работа? Значит работа… все же лучше, чем безделье.
Уже стемнело, а он не мог заставить себя встать с кровати и включить свет, только пальцы автоматически стучали по клавишам. Экран отражался в очках, а загипсованная кисть, почти не двигалась, изредка лишь нажимая некоторые клавиши.
