До начала настоящей операции осталось чуть меньше часа. Эта мысль рассеяла тоскливый гнет, заместившись в сознании рабочими мыслями и планами.
Накинув куртку, выдохнул дым, по привычке и не думая касаться сигареты рукой, и осмотрелся, наблюдая людей в поиске кого-нибудь полезного, ведь еще немного времени ему оставалось просто пережить, что бы начать и закончить уже все наконец.
Он продумывал, что ему стоит делать и как, в мельчайших деталях, особенно в случаи, если что-то пойдет не так. Стоило запомнить как можно больше из окружения.
Он примечал патрулирующих стражей, что как и полагалось мирно ходили средь рядов. Он выискивал людей Шпилева, зная, что они здесь есть под видом мирных обывателей, он даже имел несколько предположений и помнил их лица и энергии.
Он мог бы сейчас очень много осознать, если бы только внутри не нависла неясная усталость, видимо пришедшая вместо тоски.
— Любимый!
Лира свалилась на его плече, будто из неоткуда, тут же перебравшись руками на шею и повисла не ней, привычно отобрала и выбросила сигарету.
— Я нашему малышу такие тапочки видела, — щебетала она, не дожидаясь даже реакции на свое появление. — И вообще у белых такие красивые детские вещицы, если бы была девочка я бы столько ей всего тут могла подобрать…
Ее было сложно слушать и еще сложнее воспринимать всерьез, особенно теперь, когда заметный живот давил на него и, уже как по привычке острая маленькая пятка упиралась куда-то в пупок.
Так много времени уже прошло, а он этого толком и не заметил.
Не так уж и много времени осталось до рождения его сына. Он теперь и не знал сомневаться ему в их родстве или нет, принять или просто смириться. Он будто забыл об этом ребенке, переживая совершенно другие беды и тревоги в своем сознании.
— Сэт! Ты меня вообще слышишь? — воскликнула она, топнув ногой, отлепившись от его шеи.
Она хмурилась, став в позу, с таким грозным видом, будто собиралась с ним драться.
Он просто выдохнул в место усталого возмущения.
— Да, слышу, но… давай не сейчас… Я не могу об этом думать.
Злость ее исчезла и она, сделав жалобный вид, обняла его.
— Извини, любимый, но они такие хорошенькие, такие миленькие, такие крошечные и мягонькие…
Бровки ее жалобно и умоляюще приподнимались.
— Что? — не понял он, хорошо однако осознавая, что столь надоедливая сейчас невеста явно чего-то от него ждет.
— Можно? Ну, пожалуйста?
Она смотрела на него с мольбой, сложив руки за спиной и чуть привстав на носочки, как сама невинность.
— Пожалуйста…
Он прищурился, ненавидя такое лицемерное ее поведение, ведь он то знал какая она есть.
— Ты хочешь что бы я дал тебе денег на все это барахло?
Лира прищурилась злобненько, встав на ноги, будто отяжелела от гнева, но желание добиться своего было сильнее ее негодования, к тому же его строгий взгляд пугал ее не самой возможностью его гнева, а вероятностью куда большей немилости. Все же она по прежнему его любила, как бы строго и печально не было его отношение, как бы он не был к ней холоден и равнодушен.
— Это не барахло, — прошептала она, наигранно надув губки и чуть отвернувшись. — Это для нашего малыша.
— Да… да…
Сэт лишь закатил глаза и дал ей свой кошелек, выудив его из кармана куртки.
— Тебе должно хватить…
И вся ее тяжесть исчезла в одно мгновение. И с радостным воплем она вновь повисла у него на шее, забрав кошелек.
— Спасибо! Спасибо! Спасибо!!!
Целуя его в щеку она старательно пыталась прильнуть к нему, а он брезгливо отстранялся, стараясь освободиться из ее хватки.
— Ну все… все… пусти, — бормотал он, отстраняясь, — ты же хотела там что-то покупать…
Все же с ней ему было тяжелее, чем во всей этой пытке с делами магов Атлантиды, будто эта женщина для его ума была страшней войны.
Только Лира в своей пылкости совершенно не умела останавливаться не чувствуя никакой грани, цепляясь за него со всей своей силы, будто почувствовала его уязвимость.
— А поцеловать?
И нагленький лжежалобный взгляд был последней атакой.
Сэт вздохнул, тяжело и обессиленно, но в тот момент, когда по логике Лиры он должен был подчиниться, его терпение иссякло: резко схватив ее за
