таким, поэтому, я хочу жить как можно дольше… хотя, вам этого не понять.
Сэт посмотрел в окно. Отсюда, из башни мрака, был виден весь город, вся Атлантида, то ради чего он хотел жить, но в то же время, то, что он так люто ненавидел.
? Вам долгожителем, всего этого не понять. Ваша жизнь длинна, и не взирая на все ее трудности, вы успеваете попробовать все, а затем искупить свои грехи, а я, как простой человек, вечно метаюсь между грехом и искуплением, не доводя ни того, ни другого, до конца. Таков мой удел.
Он резко обернулся и посмотрел в задумчивые глаза короля Тьмы. Старик был озадачен услышанным. Впервые он смотрел на Сэта, не как на человека, ни как на воспитанника врага, ни как на убийцу сына. Он видел в нем подданного. И это открытие удивило его, будто сам этот факт показался ему новым, будто раньше он не понимал, что Сэт подчиняется ему, что он его человек. Он черный маг, а значит его подданный, подданный короля Тьмы.
Сэт удивился такому замешательству, но осознав все, улыбнулся. Он не злился на Иденбург, он ненавидел его, просто он не мог признать его авторитет, не мог его уважать и, сколько бы не пытался, не мог заставить себя сделать это. Просто…
? Почему ты убил моего сына? — вдруг сорвалось с пересохших губ правителя.
? Я не хотел убивать его, но он не оставил мне выбора.
? Ты мог ранить его. Отрубить ему руку, но не убивать! — воскликнул король, вскочив на ноги.
? Нет, — тихо ответил Сэт. — Видно вы так и не смогли понять его чувств. Он ненавидел меня. Он желал лишь моей смерти. Сохрани я ему жизнь, он снова и снова проклинал бы себя за то, что не смог исполнить свою мечту. Он ненавидел бы себя и меня. Он до конца своей долгой жизни носил бы на себе позор поражения. Он — наследник короны, навсегда утратил бы уважение и доверие. Он стал бы посмешищем прессы, глупцом не достойным даже быть убитым, каким-то человеком. Как вам такой финал?
Король сел и долго смотрел на равнодушный рабочий стол и кровавую подпись Сэта на договоре.
? Я обращаюсь к вам ни как к королю Тьмы, — начал тихо Сэт. — Я говорю вам это, как отцу человека, жизнь которого я отнял.
Иденбург поднял влажные, от накатившихся слез, глаза и всмотрелся в бледное, измученное душевными терзаниями, лицо молодого человека. Сэт принял это взгляд. В тот миг он не знал, что именно должен сделать просто знал, что сейчас, надо отпустить себя и позволить делать то, что сердце посчитает нужным. Он опустился на колени и, склонив голову, тихо прошептал:
? Простите меня, если сможете. Я искренне не желал вашему сыну зла, ни одному, ни другому, но… их смерть навсегда останется на моей совести.
? Уходи! — велел маг, сдерживая слезы. — Убирайся! Ты получишь свой первый магический, даже без экзамена, прошлых результатов вполне достаточно, но…
Сэт медленно встал, но взглянуть ему в глаза не решался.
? Дай мне слово, что не попадешься мне на глаза, до самого совершеннолетия.
? Как прикажите.
? А теперь оставь меня.
Сэт коротко поклонился и вышел.
Когда за ним закрылась дверь. Король долго седел не подвижно, глядя в пустоту. По его щекам лились крупные слезы. А затем он зарыдал, закрыв лицо руками. Он плакал… кричал до боли в горле… король…
С момента смерти его сына, прошло уже больше месяца. Он так увлекся местью, что совсем забыл о самом сыне, о его прожитой жизни и о том, что он был достойным слез короля.
Сэт закрыл дверь и замер, глядя на Илью. Вересов поднял глаза, но та боль, что выражалась на лице Сэта, заставляла его медлить. Он не знал, чем все кончилось, не знал, что чувствовал сейчас его воспитанник, а главное, чем ему можно было помочь.
? Все кончено, — прошептал Сэт.
Илья подскочил к нему и, не задавая никаких вопросов, просто обнял. Он точно знал, что не сдастся, что бы там не решил Иденбург. Он не отдаст ему Сэта, он не отдаст его никому! И никогда!
? Я буду жить, — сорвалось с бледных губ. — Он принял мою сделку, поэтому, я буду жить.
Илья посмотрел в холодные глаза Сэта. Он не видел в них слез, только печаль, но он чувствовал, что они сухи лишь от усилия воли.
? Поехали домой.
Сэт коротко кивнул.
Илья поправил зеркало, что бы видеть лицо Сэта, рухнувшего на заднем сидении автомобиля. Его веки были закрыты, а по щекам безжалостно катились слезы. Вересов тяжело вздохнул, но ничего не сказал, ведь его слова ничего бы не изменили. Что бы он ни говорил, совесть этого юноши останется непреклонна. А Сэт сможет это пережить, ведь он однажды принял это и сможет принять снова, нужно только немного подождать и на этом
