– Конечно, ваше последнее письмо. – В подлинности которого она, вероятно, тоже сомневалась, но не важно, не важно. Ждун достала портсигар, такой же блестящий, как медали на ее груди, и еще пуще сверкающий парадный кинжал, отрезала кончики коротких светлых сигар и протянула одну Доминго. – Ваши заверения в том, что Чи Хён стремится вести войну по правилам, убедили меня, что я могу спокойно побеседовать с вами в лагере кобальтовых. Кроме того, мы только что заключили перемирие, и для генерала это единственный шанс выбраться отсюда живой. Она не совершит такую монументальную глупость, как попытка взять меня в заложники.
– Именно так, – согласился Доминго с облегчением, пересилившим раздражение от пустой болтовни. – Никогда бы не подумал, что это случится, но большой опыт совместных операций с другими полками научил меня отбрасывать мелкие разногласия ради решения более важных проблем, особенно в борьбе с чрезвычайно опасным противником.
– Как вы сказали? – Ждун зажгла спичку о раму койки и дала Доминго прикурить. – Более важные проблемы? Чрезвычайно опасный противник?
Доминго помедлил, дав сигаре разгореться, а себе успокоиться. Не хватало только рявкнуть что-нибудь сгоряча и поссориться с Ждун. Удовлетворение, едва начавшее растекаться по его усталым костям, тут же развеялось вместе с дымом сигары. Он тянул время, возясь с тубаком, сколько это было возможно. Наконец тихо спросил:
– На каких условиях вы намерены заключить перемирие с кобальтовыми?
– Уже заключили, – поправила Ждун, тоже чертовски медленно раскурив сигару.
– Уже?
– Перед тем как прийти сюда, я встретилась с генералом Чи Хён в ее палатке и поставила подпись на пергаменте. Завтра в это же время вы окажетесь среди друзей, так же как и другие пленные имперские солдаты. Взамен мы позволим кобальтовым свободно пройти через наши позиций. Выигрывают все.
Обычная сделка, но как же это далеко от того, на что рассчитывал Доминго. Приняв его замешательство за разочарование, Ждун наклонилась так близко, что он различил запах чеснока в густом аромате сигарного дыма.
– Не волнуйтесь, старый лев, я не дам лисице сбежать со двора. Я согласилась не препятствовать прохождению кобальтовых мимо нашего полка, но ничего не обещала насчет Второго Мешуггского. Подкрепление подойдет самое позднее через два дня, и мы зажмем врагов в тиски – им некуда отступать, вдали от Врат они не вызовут монстра, так что мы скосим их как траву. Перемирие сегодня, отступление завтра, а что их ждет на третий день? Полный разгром, и ни хрена больше!
Доминго с хрустом перекусил конец сигары, так что посыпались крошки.
Ждун сдвинула брови:
– Говорю же, не нужно беспокоиться, вы получите свою долю славы. Ведь вы в какой-то степени помогли провести переговоры, и, если настаиваете, я разрешу освобожденным солдатам Пятнадцатого участвовать в расправе. Хотя вряд ли они сейчас в состоянии…
– Условия перемирия… – начал Доминго, неловко вытолкнув языком сломанную сигару на покрытую бурыми пятнами ладонь. – Условия заключались в том, что вы должны объединиться с кобальтовыми. Необходимо спасти империю от Вороненой Цепи. Самая страшная угроза…
Теперь уже Ждун выглядела столь же потрясенной и разочарованной, как только что – Доминго.
– Те совершенно бредовые условия, которые мы отклонили? Измена присяге и совместный поход с кобальтовыми? Вторжение в Самот, нашу центральную провинцию, и захват Диадемы, столицы империи? Свержение багряной королевы и Черной Папессы, а затем провозглашение слащавого золотого века всеобщей любви и братства? Неужели вы всерьез считаете, что мы могли принять такие условия?
Разумеется, она не могла. Доминго и сам бы не принял на ее месте. Была ли вообще хоть малейшая надежда?
– Поверьте, Ждун, я понимаю, как странно это звучит. – Доминго чувствовал себя круглым дураком, но должен был убедить ее, заставить выслушать, ибо нуждался в ее согласии, как никогда ни в чем не нуждался за свою долгую военную карьеру. – Но факт есть факт: Черная Папесса И’Хома подняла мятеж против Короны. Она принесла в жертву весь мой полк, чтобы вернуть Затонувшее королевство и одни только демоны знают, для чего еще. Необходимо остановить ее, пока не поздно.
– Уже поздно. – В хмуром взгляде Ждун мелькнуло отвратительное сожаление, с каким в последнее время смотрели на Доминго все его подчиненные. – Индсорит больше не королева. Черная Папесса арестовала ее.
– Что?
Доминго никогда особенно не симпатизировал Индсорит, считая ее лишь слабым подобием кобальтовой предшественницы, и встал на ее сторону лишь потому, что уже двадцать лет назад осознал, какую угрозу представляет для империи Вороненая Цепь. Ему было ясно, что в тронном зале должен остаться кто-то один – либо королева Индсорит, либо Черная Папесса. Даже когда Доминго сговорился за спиной у ее величества с И’Хомой, чтобы подавить второй кобальтовый мятеж и отомстить за сына, он и подумать не мог, к чему это приведет. По сравнению с теми реформами, которые неизбежно предприняла бы любая марионетка И’Хомы, правление Индсорит, вынужденной во всем потакать провинциям, казалось поистине благотворным.
– Кто же тогда стал новой королевой? Даже И’Хома не осмелится занять багряный трон без одобрения провинций!
– Королевы теперь вообще нет, – ответила Ждун покорным тоном офицера, передающего подчиненным сомнительный приказ командующего. – Уверена,
