называли хатки этих зверьков замками.
– Бобрам? – переспросил Мрачный, и Пурна чудовищным усилием воли удержалась от шутки о том, как он, по ее мнению, познакомился с этой пушной дичью после встречи с генералом. Помимо всего прочего, Мрачный отличался от Марото полным отсутствием чувства юмора.
– Вон те огромные кучи хвороста – плотины, построенные бобрами, – объяснил Диг. – Или их жилища – сомневаюсь, что болото нужно перегораживать плотинами. Может быть, ты думаешь, добропорядочные жители Черной Моли привозят покойников в такую даль, чтобы похоронить их под…
– Хорошо, – сдался Мрачный и указал на противоположный берег, до которого было не меньше сотни ярдов. – Пойду, если вы с Пурной будете оттуда меня прикрывать.
– Я не полезу в воду, пока ты не выяснишь, какая там глубина, – сказала Пурна Дигу. – Тебе придется очень постараться, чтобы перебраться на тот берег, не замочив штаны.
– Марото всегда разрешал нам жребий тянуть, – напомнил Дигглби, но тут же махнул рукой и пошел в воду.
Вероятно, решил, что переправиться на тот берег получится быстрее, чем объяснить Мрачному, что такое жребий. Бурая вода едва доходила ему до голени, и он проверял дорогу, тыча в грязь перед собой щегольской тростью, изготовленной из уда горгонобыка.
– Ставлю два к одному, что вода скоро дойдет ему до подбородка, – предложила Пурна, но спутники явно были не в настроении спорить.
Либо тоже поиздержались в дороге, либо понимали, что ей нипочем не выиграть это безумное пари.
Пройдя еще десять шагов, Диг обернулся и махнул ей рукой.
– Ну что ж, я пошла, – вздохнула Пурна. – Не хочу отпускать его далеко, надо же бросить веревку, когда он свалится в трясину. Вперед, волшебное бревно!
Они с Дигом так часто прятали довольные усмешки, выкрикивая эту дурацкую команду, когда приходила очередь Мрачного и Гын Джу нести тамариндовый столб, что теперь эта шутка призрачным эхо – лес все же оправдывал свое название – вернулась к ней. Да и поделом.
– Нет, теперь ваша очередь, – проворчал Мрачный и указал на тяжелый конец бревна. – Я помогу тебе, потому что твой приятель убежал вперед, но на той стороне вы полностью отработаете свою смену.
Пурна так выразительно фыркнула на бесстрашного вожака, что тягаться с ней в этом деле было бы бесполезно, – еще одно преимущество демонического воскрешения. Но когда она подошла к бревну, Мрачный с вялой улыбкой отстранил ее и ухватился за передний конец, а Гын Джу поднял задний. И Пурне пришлось признать, что она ошиблась в этом человеке. Чувство юмора у Мрачного все-таки было, только малость странное, как и он сам.
Тапаи взяла Принцессу под уздцы и повела по пологому склону к болоту. Оно оказалось неглубоким, всего два или три дюйма, но под водой лежала топь, которая могла засосать в любой момент.
Гын Джу пробормотал что-то неразборчивое, однако сподобившее Мрачного на еще более редкое занятие, чем попытки пошутить, – на неловкий сдавленный смешок. В начале похода Пурна радовалась тому, что двое ворчунов поладили друг с другом, но теперь они раздражали ее. Возможно, это скомканный лист в кармане портил ей настроение или тот факт, что она никак не могла удержать глупый язык во рту больше минуты, не захлебываясь слюной. Но день определенно выдался неудачный, и прогулка по мелководному бобровому царству ничуть не повышала настроение.
Пурна попыталась развеселить себя мыслями о том, ради кого пошла на все это… и вспомнила Марото, каким видела его в последний раз на поле боя: одурманенного жуками, с безумным взором, говорящего слишком быстро – ни слова не разберешь. Это были не лучшие воспоминания о друге, но ничего иного не приходило на ум, пока она брела по теплой и вонючей, как моча, воде.
Могучий Марото, вероятно, побежал со всех ног к заклятому врагу Софии – королеве Индсорит, как только понял, что давняя пламенная любовь на самом деле холодна, как мороженая рыба… А Пурна, словно собака, пошла по его следу, хотя теперь причины, заставившие ее отправиться на поиски, уже не казались такими очевидными.
Диг вдруг затейливо выругался и отчаянно замахал руками; один неосторожный шаг – и он драматически медленно упал лицом в грязь. Пурна издала восторженный вопль и оглянулась назад, чтобы посмеяться вместе с Хассаном и Дин, но их, конечно же, там не было, а были два напыщенных юнца, смотревших на нее как на сумасшедшую. Она снова повернулась к барахтающемуся в грязи первопроходцу. Глядя на Дига, который пытался поймать тростью похожую на лодку шляпу, печально покачала головой.
Шел бы он в жопу, этот Марото! Он должен стоять на коленях и молиться, пуская сопли из носа и слезы из глаз, за своих старых друзей, пытающихся его спасти. И это только справедливо, если он сейчас и в самом деле мучается, ведь сами друзья столько вытерпели ради него!
Марото немало довелось вытерпеть за свою жизнь, даже самый злейший враг не стал бы с этим спорить. Он готов был признать, что часто страдал по своей вине, но иногда и нет. Проклятая невезуха – вот как это называется. Физическая и душевная боль, несбывшиеся желания и, что еще хуже, желания сбывшиеся – он за все платил сполна… Переплачивал в большинстве случаев и ничего не получал взамен. Он полагал, что испытал все виды страданий, но здесь, на Джекс-Тоте, когда дни превращались в недели, а неделям терялся счет, Марото познал новый вид боли. И звали эту боль Бань Лин.
И проблема вовсе не в ее заигрываниях, хотя обязательство не домогаться девушки в какой-то мере усложняло ему жизнь, даром что она была молода
