– Да с чего бы? Могу лишь добавить, что он был, как всегда, мерзок. – Пурну передернуло от воспоминания. – Например, я спросила, чем ему помог Марото, и Хватальщик прикинулся, будто страшно огорчен тем, что Могучий Марото ничего не рассказывал о нем своей подружке. Скажи честно, Диг, ты когда-нибудь замечал, чтобы нас с Марото что-нибудь связывало? Я имею в виду – что-нибудь романтическое.
– Фу, – поморщился Диг.
– Именно так я ему и ответила. Наверное, этот придурок пытался меня спровоцировать даже после того, как я спасла его от… Уж не знаю, что собиралась над ним учинить Королева Демонов. Но как насчет всего остального? Вот дерьмо! Его тон даже навел меня на мысль, что он был не прочь измениться у твари в брюхе.
– Что ж, иногда и кривое лезвие оставляет прямые раны. – Вероятно, Диг намекал на ее кукри, но Пурна решила не придавать этому значения. – И когда я говорил про одного из Негодяев, то думал не столько о Хортрэпе, сколько о Софии – она выглядит до того безумной, что могла пойти на это. Ты сама, небось, слышала, как они с Марото набросились друг на друга, словно кошка и пума. Нет, словно собака и волк. Нет…
– Извини, но я в тот момент истекала кровью и не видела, как дралась эта старая паршивка. Если бы ты больше интересовался тем, из-за чего они сцепились, у нас было бы на что полагаться, помимо дурацкой карты и проклятого компаса!
– Извини, но я в это время старался не допустить, чтобы твои внутренности вытекли наружу, и поэтому тоже заметил мало. Если бы ты не позволила кому-то из цепистов проткнуть твою ногу, мы бы, может, вообще не вляпались в это дерьмо!
– Сдаюсь, Дигглби, – пробормотала Пурна, не чувствуя замерзшим носом аромат сигариллы, но все же радуясь исходящему от нее теплу. – Если вспомнить дурацкое представление, что София устроила с Чи Хён и пленными возле Врат, и ее яростное нападение на Королеву Демонов и ее детенышей, понятно, что у этой бабищи хватило бы дури наброситься и на Марото, но нет…
– Нет? Что значит «нет»? Она безумна, что уже было сказано, и сильна, что тоже очевидно. Она успела поссориться с Марото еще перед битвой, мы оба прекрасно это видели – вот тебе доказательства, девочка.
– Это все ерунда, Диг. Повторяю: нет, София не убила бы его так хладнокровно.
Возможно. Хотелось бы верить. Пурна не ожидала от Софии идиотской попытки прикончить Чи Хён и той ярости, с какой она крушила молотом орду людей-опоссумов. Но после женского поединка у Врат и неожиданного появления Холодного Кобальта во время второй битвы у Языка Жаворонка стало очевидно, что для предсказания следующего поступка Софии нужен отморозок почище самой Пурны… Она решила не делиться сомнениями с чересчур эмоциональным товарищем – боялась, что он может сломаться, как тростинка. Когда при повторном тщательном осмотре лагеря кобальтовых они так и не нашли Хассана и Дин, Пурна тоже чувствовала себя опустошенной, но если она была способна скорбеть о проглоченных Вратами друзьях и при этом держать себя в руках, то Дигглби, казалось, совсем потерял голову.
– Я спрашивал не о том, что мы будем делать, если Марото умер, – проворчал Диг, – поскольку это решается легко: мы пойдем своей дорогой, и чем быстрее, тем лучше. Я спрашивал, что будем делать, если он жив и нам удастся разыскать нашего короля проходимцев.
– Ох, – вздохнула Пурна, решив пока не спорить с предложением Дига покинуть Кобальтовый отряд, если они найдут труп Марото; пусть это пойло дожидается своей фляги. Важней было ответить на другой вопрос. – Если мы его разыщем… если разыщем… Что ж, тогда узнаем, почему он исчез так неожиданно.
– И что дальше? – не отступал Диг. – А вдруг выяснится, что наш бесстрашный вожак, давший когда-то клятву не сражаться против Индсорит, все это время верно служил багряной королеве?
– Тогда я скажу, что это полная чушь.
Пурна щелчком отбросила окурок – добрую половину сигариллы – в глубокий снег, чтобы наказать Дига за дурацкий домысел.
– Ну хорошо, допустим, он вообще не был агентом империи до самого последнего момента, когда София его так грубо отшила, а тогда решил отомстить и перейти на сторону ее злейшего врага. Предположим, Чи Хён его совсем не интересует, и он, возможно, считает тебя мертвой, и его больше ничто не связывает с кобальтовыми.
– Если он действительно считает меня мертвой, хоть это и глупо…
– Девочка, повторяю: тапаи Пурна, которую я видел тогда на поле боя, была безжизненна, как собачье дерьмо.
– Все бы тебе гадости говорить, – укорила его Пурна. – Но даже если бы я умерла, он бы все равно не предал кобальтовых, пока с ними ты и Чхве.
– Честное слово, мне хочется так думать… Но по лагерю ходили слухи, будто однажды Марото в приступе ярости перебил своих товарищей.
– Посмотрела бы я на того, кто рискнул бы сказать ему это в лицо, – проворчала Пурна. – Я считаю так: даже если он действительно был уверен в моей смерти, даже если отвернулся от вас с Чхве, даже если совершенно рассорился с Софией и даже если в самом деле служил багряной королеве… тогда…
– Вот-вот, что тогда?! – нетерпеливо воскликнул Диг. – Об этом я и спрашивал с самого начала: как мы поступим, если найдем его и все, что о нем говорят, окажется правдой?
– Мы не будем верить никаким слухам, – решила Пурна. – Я не поведусь на эту чепуху, пока мы не сядем с Марото и не расспросим его обо всем. И если ради этого разговора нам придется схватиться с его драным племянником, я готова.
