спрашивает:
– Ну как?
– Теплая, как хлеб, – слышит она в ответ.
После секунды паузы, камеру наполняет дикий хохот. На какое-то время, все забывают о невзгодах, их постигших и думают, что не так уж плохи у них дела, как у тех двух ПЗ шников. Но это ненадолго. Время снова поглощает в своих объятиях всех, кто в камере. Никто не знает, когда и куда их отправят. Можно просидеть так день или два, а можно неделями ждать, когда поведут на этап. Вздрагивают от каждого стука в дверь камеры, в надежде что караульный откроет кормушку, зачитает фамилии и гаркнет – «Собираемся с вещами».
Тюрьма №8 находится в Жодино, небольшой городишко, в тридцати километрах от Минска. Никто из арестантов не хочет попасть в это место. Рассказывают, что в недалекие времена тюрьмой командовал человек по фамилии Грузовок. Он превратил тюрьму в место где кошмар становился явью для арестантов. Ломал понятия. Все, кто попадал к нему в заведение проходил и через молотилку пыток, унижений и издевательств. Встречали сразу со входа. Давали понять, что все серьезно, уступок со стороны администрации не будет. И не важно кто ты, живущий по воровским понятиям, фраер или мужик, получали порцию гостеприимства все без исключения. Этапы приходили ночью. Автозак заезжал во внутренний двор тюрьмы, что-то вроде большого ангара. Парковался так, чтобы дверь из будки где находились арестанты, примыкала к ступенькам, ведущим в подвал. С двух сторон от входа становились конвоиры с собаками. Когда распахивалась дверь в будке автозака, нужно было быстро спрыгнуть и получалось так, что высота была большая так как, сразу начинались ступеньки, ведущие вниз. Если кто-то задерживался, караульные орали «быстрей». «прыгай», «давай, пошел». Приходилось прыгать не раздумывая. При этом по бокам безумно лаяли злые псы, пытающиеся схватить очередного прыгающего зека. Если кто падал, конвоир мог расслабить поводок, что бы пес дотягивался и кусал несчастного. Все это происходило настолько быстро, что новенькие не успевали понять, как оказывались в подвале. Подвал был шириной полтора метра. Впереди была дверь, но она была заперта, так что все зашедшие выстраивались друг за другом., а сумки с вещами ставили перед собой. Сам коридор был длиной не более пяти шести метров. Этот коридор имел особенное воспитательное значение. Выглядел так словно вход в преисподнюю, было понятно, куда попали арестанты. Стены забрызганы темными, бурыми пятнами. Запах стоял такой, словно это был завах страха, и он наполнял попавших туда с головы до пят. Окутывал и парализовал так что нельзя было и пошевелиться. Даже самые гонорливые, становились словно звери на бойне понимавшие, что им пришел конец, тихими и смиренными. Тишина продолжалась не долго. Неожиданно выключался и без того тусклый свет, слышался грохот открываемых дверей и словно какая-то неведомая сила, начинала бросать на пол и в стороны прибывших по этапу арестантов. Слышались в темноте только глухие удары и стоны. Через какое-то время опять слышался грохот дверей, топот и наступала тишина. Включался свет. Среди разбросанных вещей, забрызганных кровью лежали без признаков жизни прибывшие арестанты. Они все были беспощадно избиты. Избиты до такой степени, что не могли двигаться. В динамике звучал голос:
– Вы прибыли в «Черный Бусел». Вы на территории Грузовка. Теперь все будет по моим правилам. Кто не понял это сейчас, будет жестоко наказан и не выйдет отсюда никогда.
После чего в открывшиеся двери, заходили конвоиры и приказывали всем собрать разбросанные по коридору во время избиения вещи и двигаться на выход. Кое как придя в себя от испытанного шока и превозмогая боль от полученных ударов резиновыми дубинками, арестанты поднимаются по лестнице, при этом руки нужно держать за спиной вместе с сумками. Поднявшись по несчетным пролетам, всех строят в пять рядов по пять человек в каждом, лицом к стене, так, что не видно, что происходит сзади, если кто-то пытается от охватившего его любопытства оглянуться, тут же получает удар дубинкой по спине. Так можно стоять часами. Позади арестантов слышится какое-то движение, приглушенный разговор. Невероятно хочется посмотреть, что же там происходит или хотя бы взглянуть на часы, но малейшее движение пресекается окриком –«смотреть на стену!». Наконец то начинают называть фамилии. По одному, поворачиваются зеки. Позади собралась приличное количество надзирателей, во главе с Грузовком. Начальник принимает каждого лично. Перед ним стопка личных дел, которые следуют по этапу за арестантами. Смотрит на статьи, назначенные судом, сроки и распределяет вновь прибывших по камерам. Когда арестант поворачивается, у него еще раз спрашивают фамилию, статью по которой он осужден и срок наказания. Потом ему приказывают следовать за конвойным и через пару коридоров, зеков заводили в помещение достаточно просторное вдоль стен которого стояли столы, а за ними сидели так называемые – контролеры – тюремная обслуга со стороны администрации, это были вольнонаемные на срочную службу, они носили военную форму, но как правило званий не имели, их задача была выполнять грязную работу, шмонать (обыскивать) осужденных, открывать двери в камеры, следить за раздачей пищи. Ну и все такое прочее, необходимое для контроля за зеками в тюрьме. Сейчас они будут обыскивать вновь прибывших. В комнате для обыска на противоположной стороне, были двери, так называемые – «стаканы» – небольшие помещения размером буквально метр, на метр. Всего было три таких комнаты. В них набивали зашедших на обыск. В каждую каморку могли запихнуть по пять или шесть человек. Иногда контролер налегал на дверь с усилием, чтобы закрыть ее. Вентиляции в этих стаканах не было, воздух быстро кончался и дышать становилось нечем. Иногда кому-то становилось плохо, и он начинал терять сознание, но упасть не мог так как был зажат со всех сторон телами товарищей. Тогда начинали кричать – «Начальник, открой человеку плохо». Контролер не спешил открывать и когда уже крики становились настойчивей, отпирал дверь и с ухмылкой на лице спрашивал – «ну че разорались уроды, все здесь передохните все равно» и снова запирал дверь в стакан. Этого было достаточно, чтобы немного вдохнуть воздуха. Из стаканов забирали по одному и подводили к столу, за которым сидел старший, обычно это был офицер, вернее представитель администрации с пагонами, значит старший, среди надсмотрщиков. Он спрашивал фамилию, статью и срок, не поднимая глаз показывал проходить к следующему контролеру, тот был в синих медицинских
