палестинцами, с НФОП, и стали иностранными добровольцами Народного фронта. Их первой и самой важной операцией был рейд в аэропорт Лод в 1972 году. В этой операции погиб один из самых важных командиров — муж Сигэнобу, он пожертвовал собой ради революции. После этой операции весь мир начал уважать их за храбрость. Они колесили везде с арабскими паспортами и были очень крутыми коммандос.
— То есть после этого их начали отслеживать?
— Совершенно верно. После рейда во французский аэропорт был арестован их товарищ, и японская Красная армия приняла решение предпринять меры по его освобождению. Тогда правительство Франции разделилось на два лагеря: тех, кто стоял за то, чтобы отпустить японца, и тех, кто хотел продолжить опасную игру. Так или иначе, японцы из НФОП захватили французское посольство в Гааге вместе с заложниками, среди которых был посол Франции. В результате операции правительства Нидерландов и Франции согласились пойти им на уступки и отпустили пленника; кроме того, им был предоставлен самолет. На нем они полетели в Йемен, но получили отказ в посадке. Единственной страной в те часы, готовой их принять, была Сирия. Я же впоследствии был осужден за эту операцию в Гааге. Японских товарищей позже преследовали в Японии, после того как сирийцы предали их и правительство Ливана передало их американцам. И меня здесь преследовали за организацию взрыва в аптеке Сен-Жермен. СМИ писали, что якобы есть свидетели, готовые подтвердить мою причастность к этому всему — к тому, что якобы я там был. Судьи убеждены, что я это совершил. Но ни один из свидетелей, которые в то время сказали, что это я, не пришли на суд. Они осудили меня только на основании одного интервью с сирийцем, в котором много вранья и передергиваний. Благодаря этому у меня еще один пожизненный срок.
— Вы хорошо знали лично этих людей?
— Что я хочу сказать: японцы пожертвовали собой ради палестинского дела, арабского дела и исламского дела. Эти люди были брошены арабами, арабскими правительствами и большинством Сопротивления — это очень грустно. У меня всегда были хорошие отношения с ними. Сначала мы объединились в 1971 году. У нас была встреча с Фисако и его женой, мы дарили подарки друг другу в Бейруте. Фисако Сигэнобу и ее муж — он был великим человеком, этот человек, он пожертвовал собой в аэропорту год спустя. И он подарил мне книгу Че Гевары, по-моему, эта книга была на английском — я не помню, — но она с тех пор находилась в моей семейной библиотеке в Бейруте. Позже мы встречались несколько раз в Бейруте, Багдаде и Дамаске, но это не случалось часто, поскольку меня разыскивали, и такие встречи белого парня с японцами привлекали внимание. То есть я держался на некотором расстоянии от них из-за соображений безопасности. Но я уважаю этих людей.
— Тогда зачем была спланирована атака на Сен-Жермен?
— Что касается связи между рейдом против французского посольства в Гааге и тем взрывом в аптеке Сен-Жермен в Париже, то она выдумана специально, чтобы обеспечить мне пожизненное заключение. Такая связь отсутствовала. Якобы японской Красной армией было сделано коммюнике, и оно было опубликовано на следующий день после взрыва в газете Le Figaro. На самом деле пресса никогда его не видела и никогда не получала звонка от моего лица или от лица Красной армии. Само коммюнике японской Красной армии так и не было найдено, и Le Figaro никогда не публиковала его — все это было сфабриковано. И несмотря на это все, на отсутствие доказательств, они осудили меня. И почему они это сделали? Потому что был один сириец, который опубликовал лживое интервью. Это было сделано… изменником, в конце концов он был застрелен нашими товарищами. Я говорил много раз: если кто-то плохо говорит обо мне, я не возражаю… Если кто-нибудь скажет, что я мерзавец, я ничего не сделаю… Но если кто-то лжет, то мы убьем его во имя революции. Ужасные вещи, но это цена предательства. Возвращаясь к японской Красной армии, я хочу сказать, что мы никогда не имели тесного сотрудничества с японцами из-за соображений безопасности. Вы можете представить себе, что японцы легко видны в арабской войне, да и на Западе. Поэтому я уважаю этих людей, они хорошие люди, они революционеры, они неоднократно доказывали, что готовы жертвовать собой ради своей борьбы. В дополнение к упомянутым выше они сделали много операций. Вы можете быть уверены, что их вклад в дело Палестины больше того, что внесли многие арабы.
Следующей запланированной Хаддадом операцией стал угон самолета авиакомпании «Эль-Аль», на борту которого должны были находиться высокопоставленные чиновники израильского правительства. Но внезапная забастовка сотрудников компании в декабре 1974 года вынудила Карлоса отложить операцию. С этого времени его новым помощником, а впоследствии соратником и другом, стал Иоханнес Вайнрих, продавец коммунистической литературы во Франкфурте. Худой белобрысый юноша поначалу вызывал лишь снисходительную улыбку у опытного революционера. Совладелец книжного магазина «Красная звезда», еще когда был студентом, со своим товарищем Уинфридом Безе организовал протестные выступления против войны во Вьетнаме. Потом юноша создал «Революционные ячейки» — сеть независимых групп, объединенных марксистской теорией и принципами вооруженной борьбы.
Первой пробой пера Вайнриха стала атака на самолет «Эль-Аль». 13 января 1975 года Вайнрих со вторым участником припарковали автомобиль «Пежо» у дороги, соединявшей терминалы аэропорта Орли, и с хорошо просматриваемой площадки стали выжидать появления самолета компании «Эль- Аль». Для операции был выбран самолет, следовавший из Тель-Авива в Нью-Йорк, в котором находилось 136 пассажиров и семь членов экипажа. Когда шасси самолета были готовы соприкоснуться с землей, парочка подошла к багажнику, Вайнрих выбросил недокуренную сигарету и вытащил РПГ-7 — убойный советский противотанковый гранатомет. РПГ эффективно использовался практически во всех вооруженных конфликтах с 1968 года (когда впервые был применен во Вьетнаме) и до наших дней. Это довольно серьезное оружие, и неудивительно, что двоих парней с такой штукой на плече увидели посторонние. Вайнрих сделал первый выстрел, но неудачно — снаряд прошел аккурат над кабиной пилота. Второй выстрел пришелся на югославский
