приводился убедительный довод о том, что Карлос слишком много знал. «Разве Каддафи или КГБ отпустит на все четыре стороны человека, посвященного в государственные тайны?» — теребили галстуки эксперты. А в это время Карлос наслаждался обществом своей жены и ребенка, жадно стараясь не упустить те редкие моменты, когда он может быть с самыми близкими для себя людьми.
Он очень любил гулять по улицам Дамаска с дочерью, любил с ней дурачиться. Когда она была еще маленькой, он все время носил ее на руках. Нередки были совместные семейные обеды, которые случались в хорошем столичном ресторане «Золотая звезда», входившем в гостиничный комплекс «Чампалас». Судя по перехваченным письмам и звонкам Магдалены, семейство Карлоса вело вполне тихий и размеренный образ жизни. Но такое положение вещей было возможно не из-за желания Карлоса стать семьянином, а, может, даже вопреки ему — атакованный прессой и западными партнерами Хафез Асад попросил Ильича залечь на дно. Как и Восточный блок, Сирия лишалась своего главного союзника СССР, уже несколько лет находившегося в турбулентности перестройки. Однако Карлос, как и раньше, любил давать обещание, а другой рукой продолжать вести свою игру. Так было и сейчас: не скованный обязательствами с сирийцами, Вайнрих от имени Карлоса курировал лагеря революционных боевиков на Ближнем Востоке и даже островах Индийского океана.
Может показаться, что сейчас мы говорим о глубоком старике, ветеране спецслужб, по заслугам проживающем свою почетную старость, однако Карлосу еще не было сорока и он был переполнен амбициями, выжидая, как хищник, чтобы наконец броситься в атаку. К атаке готовились и спецслужбы, которые знали о его местонахождении. Но старый «фараон» Миттеран продолжал отмахиваться от эмоциональных порывов своих силовиков. Карлос все это время представлял серьезную опасность, которая могла обернуться небывалым террором для плохо защищенных, девственных стран западного лагеря.
9 ноября 1989 года произошли события, которые потрясли не только Карлоса, но и весь мир, — в этот день пала Берлинская стена — символ установленного 40-летнего мирового порядка, ограничивающего гегемонию США и их сателлитов. Мощная людская река хлынула через Берлинскую стену с Востока на Запад, сметая на своем пути камень и пластик. Неистовый идиот Горбачев дает объединиться двум Германиям, считая, что последствия этого не окажут негативного влияния на политическую обстановку. В наказание за эту глупость разъяренная толпа начала крушить цитадель Германской Республики, ее сердце — Штазиград. По коридорам здания разбросаны документы, тяжелые шкафы вышвыривают через окна, а на стенах мятежники пишут противное советскому немцу «гестапо» и «оккупанты».
Небезынтересен и следующий эпизод. Нынешний президент России, тогда подполковник Путин и его сослуживцы могли наблюдать разгул анархии своими глазами из особняка на Ангеликаштрассе в Дрездене. В дрезденском отделении КГБ царила неразбериха — никакого понятия, как реагировать на грозные события, ни у кого не было. Хуже всего оказалось то, что в Москве, по-видимому никому не было дела до происходящего в советской Германии. Впоследствии Путин вспоминал, что КГБ, разъедаемый противоречиями, просто игнорировал все предупреждения и донесения, поступавшие от агентов из Восточного блока. Под угрозой теперь было само существование СССР.
«То, что мы делали, оказалось никому не нужным, — вспоминал Путин много лет спустя. — Что толку было писать, вербовать, добывать информацию? В Центре никто ничего не читал».
Падение Берлинской стены не привело ни к окончанию протестных выступлений, ни к отставке законного правительства ГДР. Агентурная сеть Штази по-прежнему действовала в республике, хотя власть тайной полиции постепенно ослабевала. Набравшиеся спеси после «берлинской победы» мятежники требовали проведения «свободных» выборов (о, как часто мы слышим это теперь от оранжевых сил!). Вскоре настала очередь Штази и ее старших братьев из КГБ. 5 декабря был организован митинг возле дрезденской штаб-квартиры Штази. Сначала митингующих было несколько сотен, но уже скоро их численность достигла нескольких тысяч разъяренных мужчин и женщин.
С балкона штаб-квартиры офицеры КГБ могли наблюдать эту толпу, штурмующую здание Штази. Владимир Путин лично спустился вниз и перешел через дорогу к зданию, где разворачивались серьезные события. Пульсирующая людская масса только увеличивалась, и в пять по берлинскому времени начальник дрезденского отдела Штази дал команду капитулировать и открыть ворота. Он умолял хлынувших людей вести себя подобающе, но кто его теперь слушал — этого бледного немолодого мужчину? Обезумевшая толпа терзала сталь и пластик здания, уничтожая документы и переворачивая столы. Владимир Путин вспоминал, что одна женщина в истерическом припадке кричала:
— Ищите туннель под Эльбой! Там заключенных пытают, пока они стоят по колено в воде.
Развернувшись, он отправился обратно, но, как оказалось, руководитель дрезденского отдела КГБ генерал Владимир Широков уже успел покинуть здание и растворился в ночном городе. В этот момент ударная часть разъяренной толпы двинулась по направлению к особняку, выкрикивая проклятья в адрес «советских». Часовой, наблюдавший за готовящейся атакой, бросился внутрь и отрапортовал подполковнику Путину, как старшему на тот момент по должности и званию, что штурм может случиться буквально с минуты на минуту.
Путин был в ярости — под его ответственностью были тысячи секретных документов, а руководство отделения самоустранилось от встречи с бунтующими мятежниками. Он по прямой связи связался с советской группой войск, потребовав выделить подкрепление для обороны здания, но дежурный спустил его на землю, заявив, что ни один солдат не покинет расположение без особого распоряжения из Москвы.
— Так звоните, — зарычал Путин и нажал на рычаг.
