Паскуа: А, да, я с ним был знаком.
Шредер (
Паскуа: Я его встретил два или три раза еще раньше этих событий. Но я никогда не виделся с ним, будучи министром внутренних дел. Я его встречал задолго до этого!
Вот и всё. В 1994 году Франция нарушила и собственное национальное законодательство, и предусмотренные международные правила. Французы не получили Карлоса по экстрадиции из Судана, и у них отсутствовал даже ордер на арест, чтобы хоть как-то оправдать похищение в иностранном государстве. Тот ордер, что был выписан по делу об убийстве двух агентов ДСТ на улице Тулье, был аннулирован по сроку давности. А ордер, выданный за взрыв на улице Марбеф у редакции газеты «Аль-Ватан аль-Араби», имел силу лишь на территории Франции. Никакого запроса в Интерпол направлено не было. ДСТ наступили в грязь по самые уши.
Еще за несколько месяцев до того, как «Фалькон» сел в суданском аэропорту, министр Паскуа позвонил судье Брюгьеру, специалисту по терроризму, и приказал начать готовить юридические основания для похищения. С этого момента Брюгьер стал фактически «могильщиком» Карлоса, наплевав на судейскую этику. Будучи человеком неординарным, он был не чужд славе, а в родной Франции его считали звездой. Конечно, судить такого человека, как Карлос, было для Брюгьера большой удачей. Однажды я спросил у Карлоса, что он думает по поводу звездности этого эпатажного судьи.
— Я не знал ничего подобного. Я просто сказал охранникам насмешливо в первый раз, когда чрезмерно возбужденный судья Bruguiere (он пристрастился к кокаину) подошел ко мне в коридоре перед «избранными» журналистами, что он часть шоу-бизнеса. Но он никакая не звезда. Bruguiere лишен какой бы то ни было харизмы.
Тем не менее Брюгьер выбивался из ряда людей, носящих мантию судьи: он употреблял кокаин, курил дорогие кубинские сигары и носил с собой заряженный тяжелый пистолет «Магнум», как у персонажей американского вестерна. Специализацией его были плохие парни — ливийские джихадисты и иранские боевики, специалисты по торговле оружием и японские якудза. Брюгьер был командиром того самого военного судна, которое вторглось в территориальные воды Ливии, чтобы расследовать взрыв самолета в 1989 году. После того как взбешенный дерзостью французов полковник Каддафи развернул корабль, судья отправился в одиночку на самолете в Сахару, получив за это в прессе прозвище «адмирал». История больше похожа на легенду, но французы любят такие истории.
Брюгьер неоднократно попадал в скандалы. Однажды пресса уличила его в скандале, связанном со швейцарскими счетами. Не буду вдаваться в подробности дела, а приведу лишь характеристику судьи, данную политиком Мишелем Гонелем:
— Ну и когда же, как не сегодня, ему ссылаться на этику… Мне от этого даже смешно. Я не привык к этим черным играм, в которые играет Брюгьер.
И в понедельник перед французским информационным агентством AFP он повторил:
— Я понятия не имею, как эта запись попала в руки журналистам. Я к этому непричастен, но судья Брюгьер каким-то образом тут замешан. Он повторяет, что ее уничтожил, но это не внушает доверия. Он вспоминает о своей этике, и это заставляет смеяться всех, кто знаком с ним, особенно тех, кто участвовал в его избирательной кампании в 2007 году. Его кампания была за счет налогоплательщиков. Он боялся абсолютно всех, даже в своей тонированной машине и со своими телохранителями. Он манипулятор, у которого нет ни намека на этичность!
Что касается Ж.-Л. Брюгьера, он не дал никаких дальнейших комментариев.
Получив дело Карлоса, Брюгьер со страстью погрузился в чтение документов, однако раз за разом начал встречать сопротивление из самых неожиданных мест. В начале предоставлять информацию из архивов Штази о Карлосе отказались в Германии, где ранее давали такие гарантии. Потом и доказательства, предоставленные ДСТ, не внушали доверия: дело было шито белыми нитками. Первые встречи с политическим заключенным тоже не вызвали восторга у Брюгьера: Карлос оказался большим интеллектуалом, который мастерски владел ситуацией. Во Дворце правосудия Карлос появился элегантно одетым — на нем были белоснежные брюки и рубашка, поверх был надет бордовый пиджак. Он был в форме и совсем не соответствовал тому образу, который собирался лицезреть судья Брюгьер.
— Как поживаете, мсье судья? — с улыбкой произнес «террорист номер один».
Брюгьер сконфузился. А Карлос продолжал иронизировать, давая понять, что игру, которую затеял судья Брюгьер, он уже разгадал.
— Знаете, я возьму своим адвокатом Жака Вержеса — он террорист международного масштаба, — продолжая улыбаться, заявил Карлос.
Судья все сильнее и сильнее начинал белеть от злости. Ему так и не удалось увидеть Карлоса раздавленным, как это неоднократно случалось с другими его жертвами из рядов арабской вооруженной борьбы. Карлос, как ни в чем не бывало, травил байки из своего недавнего прошлого, говорил об отвратительной погоде в Хартуме и вспоминал подробности своего похищения. Не выдержав, судья призвал его к порядку и предъявил обвинение во взрыве редакции «Аль-Ватан аль-Араби» в Париже в 1982 году. Брюгьер также назвал ложью факт похищения Карлоса из Судана, на что он взорвался тирадой о профессиональной непригодности судьи, если тот верит отчетам, в которых он непонятно откуда появился на французской военной базе.
После первого допроса он был под конвоем отправлен в знаменитую тюрьму La Sante, по иронии судьбы расположенную неподалеку от Латинского квартала и улицы Тулье.
Об ужасах La Sante в течение семи лет рассказывала в своих дневниках Вероника Вассер, пребывая там в качестве главного врача. В тюрьме камеры
