опасаются за сохранность дачи…» Стив узнал, что несколько лет назад домик Ахматовой ограбили – унесли старый сундук, хранившийся на чердаке. А кроме того, на этот мемориальный объект регулярно покушаются некие коммерческие структуры. Стив не вдавался в подробности местных склок, его больше заинтересовало сообщение Светланы Крючковой.
Актриса Светлана Крючкова рассказывала: «Мы снимали в “будке” фильм об Ахматовой. И знаете – я все время чувствовала ее присутствие».
Стив не видел этого фильма и не знал, как выглядит актриса Крючкова, но Крючкова играла Ахматову, а Стив Ахматову хорошо представлял. Он и Крючкову теперь представлял похожей на Анну Андреевну. Для пущей убедительности Стив простым движением пальцев увеличил размер шрифта на экране. Во время съемок актрисе казалось, что кто-то подсказывает ей текст роли. А вот еще: двое из съемочной группы – «двое наших мужчин», как назвала их Крючкова, – захотели переночевать в будке – обоих донимали таинственные шорохи, а одного подбросило на кровати.
Так и сказано: «…подбросило на кровати».
Стив поднял глаза: к нему подходил человек в тюбетейке. В одной руке он держал бутылку, в другой – башенку взаимовставленных одноразовых стаканчиков.
– Хвост поверху. Не унывай. Уныние – грех.
– Это не так, – ответил Стив.
– Не грех? – удивился Тюбетейка. Он улыбался, его глаза выражали заботу.
– Я не унываю. И не пью, – поспешил добавить Стив, потому что он увидел, как Тюбетейка отделяет пластмассовый стаканчик от прочих, вложенных друг в друга. Получился даже не один, а целых три неразлепленных стаканчика – был бы один, ветерок мог бы сдуть его со стола, а утяжеленную комбинацию из трех он лишь опрокинул. Строенный стаканчик совершил полукруг по столу и уткнулся в блюдце с чашечкой кофе. Не надо было поднимать, а Стив поднял и поставил и, хуже того, придержал рукой на столе, чтобы не опрокинуло снова.
Тюбетейка плеснул ему водки.
Стив отдернул от стаканчика руку, словно отклонив угощение, но было поздно уже – стаканчик, наполненный на треть, больше не боялся ветерка.
– Будем живы, – сказал Тюбетейка.
– Я много не пью, – принужденно чокнулся Стив и сделал маленький глоток.
– А я неделю уже. Скоро конец. Ты где живешь? Я – на проспекте Ветеранов. Недалеко от торгового центра. А ты?
– На улице Рубинштейна.
– Ты знаешь, кто такой Рубинштейн? Ты слышал оперу «Демон»?
– Я слышал оперу «Демон».
– Где ты мог слышать оперу «Демон»?
– В записи семьдесят четвертого года.
– Ты из какой страны?
– Акцент? – спросил Стив.
– Видно же.
– Из Англии.
– Бекингем, – сказал Тюбетейка. – Только не говори мне, что Нельсон великий адмирал. Британский флот – это миф. Вспомни Нахимова. Испанский – тоже миф. Потерять Великую армаду… Голландский – ничего не скажу. Но все в прошлом.
– Я пойду, – сказал Стив.
– Подожди. Можно тебя попросить? У меня в лесу машина стоит. Мне не выехать. Видишь какой. Ты сможешь. Отвези меня в город, на проспект Ветеранов, пожалуйста. Я покажу дорогу.
– Я без прав, – сказал Стив.
– Я тоже без прав.
– Я не вожу.
– Совсем?
– В России – совсем.
– Почему?
– Много сумасшедших на дорогах.
– Это да. Но мы с тобой тихо.
– И потом, я уже выпил.
– Это не считается.
– Считается. – Приподняв стаканчик, Стив провозгласил: – На здоровье.
– За здоровье, – поправил Тюбетейка. – Почему вы все говорите «на здоровье»? За здоровье!
