колдуньи. Эйтен понятия не имел, что теперь делать.
От фавна остались одни кости, но они, в отличие от костей Хорео, были идеальны: ни одного перелома, ни одной трещины. Плоть с них сняли очень аккуратно, а это не так просто – особенно если учитывать, что Лантеус не сдался бы без боя. Он, конечно, не был сильнейшим из воинов, однако постоять за себя умел. Эйтену сложно было представить, какой силой должен был обладать его противник, чтобы победить так легко.
А вот Дорба не пожалели. Его след начинался у реки, где он, похоже, получил первое ранение. Но келпи удалось вырваться, он бежал, направляясь к домам, а его перехватили. Дриады сказали, что его убили или на закате, или в начале ночи – то есть, не в самое позднее время, да еще и на открытом пространстве, где белый конь без труда перешел бы на галоп. Получается, убийца был не только сильным и ловким, но и непередаваемо быстрым.
Он убил келпи так быстро, что тот не успел перевоплотиться обратно в человека – а может, просто не хотел. По крайней мере, Эйтен предпочитал верить, что его смерть была мгновенной, а все остальное происходило уже с трупом. Белого коня вспороли от груди до паха и поместили внутрь скелет фавна. При этом органы келпи были уничтожены, а вот труп Лантеуса не пострадал, убийца словно издевался над ними, давая понять, что он умеет быть и аккуратным, и диким. Это была чудовищная, не до конца понятная Эйтену демонстрация.
Но демонстрация чего? Что нужно этому психу? Сначала он убил Лантеуса и скрывал это, а теперь вот швырнул тело практически им в лицо. Получается, его действия становились все более наглыми и агрессивными. Он начинал чувствовать себя хозяином этого мира, потому что понимал: они даже не догадываются, кто он.
Это было плохо, очень плохо. Реальная опасность и нарастающая паника среди жителей Гвирдда могли стать взрывной смесью. Может, убийца этого и добивается – скандала? Хотя нет, не только. Он пожирает своих жертв. Никто не будет делать такое ради демонстрации или напоказ. Он хищник, плотоядное животное, пусть и разумное.
Об этом Эйтен и сказал тем, кто собрался вместе с ним в больнице – колдунье Арбор, Джесс, дриадам, изучавшим тела. Он думал о том, что, если бы Лантеус остался жив, он бы тоже был здесь, он был одним из немногих, кому леший доверял.
Впрочем, он и так здесь.
– Согласна со всем, кроме одного, – заявила Джесс. – Это вряд ли животное.
Она кивнула на стеклянный сосуд, стоявший на столе. В него дриады собрали фрагменты растений, которые они обнаружили в теле белого коня. Даже Эйтен, леший из внешнего мира, не мог определить, что это за ростки: они были крепкими и сухими и больше всего напоминали ему тонкие стебли плюща. Некоторые из этих веточек вились вокруг костей фавна. Получается, именно с их помощью убийца поместил один труп в другой. Вряд ли он не смог или забыл отозвать их, скорее, он оставил их намеренно. Этот тип ничего не делает случайно!
– Дело уже даже не в списках тех, кто проживает в Гвирдде, – тихо произнес Эйтен. – Я в принципе не могу сказать, какое существо способно на такое.
– Колдунья из клана Арбор способна, – криво усмехнулась Марселлина. – По крайней мере, так скоро будут говорить все.
– Не обязательно, – примирительно заметила Джесс. – Может, они одумаются, поймут, что ты ни за что не сотворила бы такое!
– Вряд ли. Ты видела, в какой истерике билась та маленькая фея?
– У Мисты есть свои причины вести себя так, леди Арбор, – сухо указал Эйтен. – Она и Дорб, погибший келпи, были друзьями.
– Я ей сочувствую, конечно, но это не повод испытывать мое терпение.
– Слушайте, давайте не будем ее ни в чем обвинять, – вмешалась Джесс. У нее был необъяснимый дар выбирать идеальный момент для предотвращения конфликтов. – Да, она сорвалась – а кто б на ее месте не сорвался?
– Боюсь, что она и после срыва молчать не будет, – вздохнула колдунья.
– Не нужно никого судить за гипотетические преступления, мы тут с реальными не разобрались!
Пока они разговаривали, Эйтен пытался вспомнить всех известных ему колдунов и ведьм, владеющих растительной магией. Список получался солидный, но для того, чтобы так расправиться с келпи, нужно было обладать исключительным даром.
Такой могущественный маг мог пробраться в Гвирдд незамеченным, мог убить трех сильных нелюдей, мог затаиться. Но зачем ему это?
Ответ напрашивался сам собой: у него вражда с Великими Кланами, а конкретно – с кланом Арбор. Если так, то все становится понятным. Гвирдд – одно из центральных и самых важных владений клана. Тот, кто хочет досадить им, вполне мог устроить тут кровавую диверсию.
Лантеус, Хорео и Дорб стали случайными жертвами. Он убил не потому, что они ему чем-то помещали, они просто первыми оказались на его пути. Можно и не мечтать о том, чтобы поймать мага, рискнувшего враждовать с Великим Кланом. Даже Марселлины с ее пятой ветвью тут будет недостаточно, нужен кто-то из первой тройки, а им наверняка нет дела до гибели «рабов».
Эйтен глубоко вдохнул и медленно выдохнул, стараясь унять нарастающий гнев. Он заставил себя думать о том, что отгрузка налога завершена наполовину. Если работа и дальше продолжится в таком темпе, через два-три дня Марселлина уедет, а с ее отъездом прекратятся и убийства.
По крайней мере, в это хотелось верить Эйтену.
Миста была из тех, кто убежден, что худой мир лучше войны. Однако на этот раз даже ее терпению пришел конец.
