– Ладно, мистер Газетный репортер, и что вы хотите знать? Любила ли я его? Да. Бил ли он меня? Несколько раз. Считала ли я, что сама виновата? Конечно. Все так делают. Но это не имеет никакого отношения к моим чувствам по поводу скорой потери Бумера.
– Правда? Это очень похоже на то, что ты говорила прежде. Ты не хотела думать о том, что потеряешь собаку, и потому не обращала внимания на возникшую проблему, а теперь, когда свидетельств болезни Бумера более чем достаточно, винишь себя в том, что ничего не сделала для него раньше.
Она прищурила глаза:
– Да ты просто заноза в заднице, тебе известно об этом?
– Да, правда глаза колет, крошка.
Внезапно желание расплакаться стало нестерпимым, и Дженнифер всхлипнула.
– Эй, послушай, опять я виноват. – Натан нервно взглянул на соседние столики. – Я не хотел. Не плачь.
– Нет-нет, все в порядке, – продолжала всхлипывать Дженнифер, беря новую салфетку. – Думаю, прежде я просто не могла сложить один и один. Ты прав; каждый раз, когда у меня появляется проблема, я веду себя одинаково. Притворяюсь, будто все хорошо, до тех пор, пока не становится так плохо, что я не могу больше этого выносить, и тогда взрываюсь, убегаю и ругаю себя на чем свет стоит за то, что вляпалась в ту или иную историю. Я осталась такой же безмозглой дурехой, какой была, когда Вик уговорил меня бросить школу.
– Думаю, ты слишком уж строга к себе. Я прочитал статью в Википедии до конца и считаю, не может быть и речи о том, что ты добилась бы всего, чего добилась, если бы спасалась бегством каждый раз, когда у твоих клиентов возникали проблемы.
Дженнифер хмыкнула и высморкалась.
– В том-то все и дело. Я могу решить чьи угодно проблемы, только не свои собственные.
– Послушай меня. Пытаться не смотреть в глаза неугодной тебе правде – вполне нормально. Думаю, время от времени так поступают абсолютно все.
– Но я чувствую себя такой беспомощной, а Буми не единственный, кому я не уделяла достаточно внимания из-за работы. И потому он практически мой единственный друг. – Дженнифер горько рассмеялась и прижала салфетку к глазам. – Прости. Я вовсе не надеюсь, что ты что-нибудь тут поймешь.
– На самом-то деле я много чего понимаю. – Натан взял ее за руку. – Больше, чем ты думаешь.
Она отняла от лица салфетку и бросила на него тяжелый взгляд. Если он говорит это с целью забраться к ней под юбку, то очень об этом пожалеет.
– Я знаю, каково это – потерять собаку.
Натан посмотрел на Бумера, и уголок его рта опустился:
– Моего пса звали Добрый, и он был очень похож на вот этого парня.
Взгляд Дженнифер смягчился. Она уже спрашивала, как звали его собаку, несколько дней тому назад, но в тот раз Натан ей не ответил.
– А когда это было?
– Мне стукнуло восемь, когда мы взяли его из приюта, и не успело исполниться десять, как мама отослала его обратно.
– О! Значит, он не умер.
– Какое это имеет значение? Он был моим лучшим другом, и он ко мне не вернулся.
– Ты прав, – сказала она. – Прости. Потеря есть потеря. Почему так получилось?
– Отец был военнослужащим, и мы много переезжали с места на место. В школе я всегда был новеньким, и у меня не было друзей. Потерять Доброго значило для меня потерять часть себя.
– Почему мама забрала его у тебя?
– Родители развелись. А на новом месте не разрешали держать животных.
– Бедная твоя мама. Похоже, выбора у нее не было.
– У взрослых всегда есть выбор. Просто ей было все равно. – Он взял бутылку «Dos Equis». – Мне до сих пор еще горько вспоминать об этом. Прости.
– И ты не знаешь, что было с ним потом?
Натан сглотнул и отрицательно покачал головой:
– Мама говорила, что, возможно, его возьмет какая-нибудь другая семья, но кто знает? Приюты вечно переполнены, а Добрый попал туда во второй раз. Не уверен, что я смог простить ее.
– В таком случае я должна радоваться тому, что у меня есть, – сказала она. – По крайней мере, у нас с Бумером осталось какое-то время.
– Не надо этого. По крайней мере, сейчас. Позволь себе злиться и печалиться, и делать все, что естественно в твоем положении. Потом у тебя будет немало времени на то, чтобы радоваться тому, что было.
Дженнифер кивнула, и они завершили ужин в молчании. Она была благодарна Натану за совет: хорошо, что ей дал его человек, прошедший через то же самое. Когда все останется позади, она, есть надежда, не будет испытывать такой боли и печали, какую испытывал он.
