украинцами признали статус вторых в этой иерархии. Документ трактовал украинцев и русских как два разных народа, хотя и близко связанных историей и культурой.
По случаю юбилея возвели многочисленные памятники и добавили громоздкое “имени 300-летия воссоединения Украины с Россией” к названию ряда организаций, в том числе Днепропетровского университета. По иронии судьбы основал университет гетман Скоропадский в 1918 году, когда Украина была независимым от России государством и фактическим протекторатом Германии. Но самым дорогим подарком Кремля в честь “вековечной дружбы” двух восточнославянских народов стала передача Крыма в феврале 1954 года от Российской Федерации Украине. Десятью годами прежде с полуострова депортировали крымских татар, поскольку весь народ получил ярлык “коллаборантов”. Несмотря на громкие слова о дружбе русских и украинцев, что сподвигла первых на такой подарок, истинная причина передачи Крыма была куда приземленнее. Ключевую роль играла география. Полуостров, отрезанный от России Керченским проливом, сухопутные коммуникации делали полностью зависимым от материка — Украины. Крымчане нуждались в помощи республики для восстановления экономики, подорванной не только боями и немецкой оккупацией, но и высылкой татар.
В 1950 году Крым поставил государству впятеро меньше зерна, чем перед войной, втрое меньше табака и вдвое — винограда. Переселенцы из российской глубинки плохо понимали, как вести хозяйство в таком климате. Когда Хрущев наведался туда осенью 1953 года, его машину окружили измученные люди и бомбардировали его просьбами о помощи. Никита Сергеевич немедленно направился в Киев для переговоров о введении Крыма в состав Украины. Он полагал, что республика поможет экономически отсталой области, направит туда агрономов, опытных в деле преодоления засухи и выращивания хлеба в степи. Команда Хрущева в Киеве не возражала, дали согласие и триумвиры в Москве. В феврале 1954-го верховные советы Украины, России и Советского Союза утвердили изменение границ.
Крымскую область передали УССР. Республика впервые присоединила обширную территорию не по этническим, а по географическим и экономическим мотивам. Из 1,2 миллиона обитателей полуострова русские составляли 71 %, а украинцы — 22 %. Дела Крыма заметно пошли на лад благодаря капиталовложениям и специалистам, направленным из Киева. Производство вина с 1953 по 1956 годы выросло вдвое, электричества — почти на 60 %. Но главный подарок местной экономике сделали уже в следующем десятилетии. Им стало проведение Северо-Крымского канала, первую очередь которого сдали в 1963 году. Дальнейшие работы позволили направить около трети всех вод Днепра на полуостров для орошения шести с лишним тысяч квадратных километров пахотных земель. Поставляли по нему воду и в города: Керчь, Феодосию, Судак.
Секретный доклад Хрущева на XX съезде КПСС в Москве, в феврале 1956 года, открыл новую эпоху в истории СССР и его республик. Новый партийный вождь беспощадно критиковал Сталина за нарушение норм социалистической законности и репрессии против “честных коммунистов”. Он не упомянул миллионы жертв среди беспартийных, ни словом не обмолвился о голоде 1932–1933 годов и крымских татарах, хотя осудил депортации других народов. Борьба с культом личности, начатая докладом Хрущева на съезде, привела вскоре к политической реабилитации многих репресированных руководителей УССР: Косиора, Чубаря, Скрыпника и т. д. КГБ и Генеральная прокуратура УССР пересмотрели дела около миллиона пострадавших от политического террора и реабилитировали около 300 тысяч человек. Оставили в силе приговоры обвиняемым в украинском национализме, вооруженной борьбе против советской власти или сотрудничестве с нацистами. При этом десятки тысяч выживших членов и сторонников ОУН, духовных лиц греко- католической церкви получили свободу и вернулись домой из ГУЛАГа (хотя почти все попали под надзор КГБ).
Никита Хрущев был человеком в своем роде глубоко верующим. Он верил в неминуемую, закономерную победу коммунистического строя и в начале 1960-х годов публично заявил, что материально-техническую базу коммунизма заложат в течение двадцати лет. На марксистско-ленинистском жаргоне того времени это означало способность производить любые товары народного потребления, избавив СССР от хронического дефицита. Одобрили при Хрущеве и партийную программу с лозунгом “Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме”. Пропаганда новой религии, с твердо определенной теперь датой наступления рая на земле, шла рука об руку с борьбой против религий старых. Передышка для духовенства и прихожан во время позднего сталинизма сменилась новыми суровыми испытаниями. Хрущев якобы обещал показать по телевизору последнего попа до того, как на одной шестой части суши настанет коммунизм. В ходе второй (после 1920–1930-х годов) массовой антирелигиозной кампании закрыли тысячи церквей, мечетей, синагог и молельных домов. На Украине число православных храмов с 1960 по 1965 годы сократилось почти вполовину — с 8207 до 4565. Особенно тяжело пришлось юго-востоку. На западе Украины власти не спешили закрывать церкви, чтобы не толкнуть верующих, не так давно принявших православие, в объятья находившихся на нелегальном положении грекокатоликов.
Наступление коммунизма в обозримом будущем многие и в то время воспринимали как нехитрый пропагандистский трюк. Но вот прекращение Большого террора, освобождение ряда категорий политзаключенных, публикация текстов, разоблачавших преступный культ личности (в том числе повести Александра Солженицына, узника ГУЛАГа с 1945 по 1953 год), создали более-менее либеральную атмосферу, названную “хрущевской оттепелью”. Украинцам вернули доступ к трудам целого поколения литераторов и художников, которых прятали от народа в годы позднего сталинизма. Среди них оказался прославленный кинорежиссер Александр Довженко, которому не мешали теперь выезжать из Москвы на Украину для работы. После нападок конца 1940-х — начала 1950-х годов вздохнули свободно Максим Рыльский и Владимир Сосюра. С их помощью на сцену выходит новое поколение украиноязычных поэтов — Иван Драч, Виталий Коротич, Лина Костенко и другие шестидесятники. Молодые творцы рвались на волю из тесных рамок соцреализма и официозной культуры.
Новую линию партии ее растревоженным членам преподносили как “возвращение к ленинским нормам”. Среди прочего она подразумевала конец
