давали Соединенные Штаты и Российская империя.
Доходы от нефтедобычи положительно отразились на народном просвещении. В Бориславе открыли горнопромышленную школу. Рост благосостояния Галиции нефтяная лихорадка стимулировала, но лишь до некоторой степени. Борислав, ее центр, за вторую половину XIX века стал втрое больше — население города достигло 12,5 тысяч человек (там до сих пор можно видеть здания, что напоминают о тех “старых добрых” временах). Во всем нефтеносном районе к концу того же века обитало 42 тысячи человек. На фоне австрийской Украины в целом это была капля в море. С 1870 по 1910 годы число жителей Львова, столицы Галиции, возросло вчетверо — до 200 тысяч. Это выглядит неплохо, но только не в сравнении с показателями экономического развития и урбанизации “великой Украины”. Екатеринослав, один из центров лихорадки металлургической, за полстолетия с небольшим разбух в одиннадцать раз — его население в 1914 году составило 220 тысяч. Одесса сохраняла первое место на Украине, но Киев уже наступал ей на пятки (670 и 630 тысяч соответственно). Таким образом, число киевлян с середины XIX века подскочило почти в десять раз.
Каковы бы ни были различия уровней промышленного роста и урбанизации в российской и австро-венгерской частях Украины, обе они в конце позапрошлого и начале прошлого веков прошли через глубокие перемены в экономической и социальной жизни. Неумолимо ускорялось движение капиталов, товаров и людей, а с ними — информации и представлений о мире. На авансцену истории выходило современное общество. Новое разделение труда меняло статус традиционных общественных групп и порождало новые, в первую очередь фабрично-заводской пролетариат. Одним регионам это сулило процветание, другим — упадок. Подобная трансформация благотворно сказалась на юге Украины. Международная торговля набирала обороты благодаря портам Черного и Азовского морей, заводы и шахты возникали с поразительной частотой.
Новый экономический и культурный рубеж окончательно заменил старый фронтир, разделявший кочевой юг и земледельческие центральные и северо-западные земли Украины. Югу выпала роль флагмана как индустриального, так и аграрного роста. Зажиточные по меркам России крестьяне степных губерний помнили еще Запорожскую Сечь, а крепостного права по большому счету избежали. Открытие залежей угля и железной руды дало Донецкому бассейну путевку в индустриальное будущее. Созрев под эгидой империи Романовых, юг, при его самых высоких на Украине показателях урбанизации и этнорелигиозного разнообразия, во многом определит судьбу страны в политических, экономических и культурных бурях наступающего столетия.
Глава 17. Незавершенная революция
Морозным воскресным утром 9 января 1905 года около 20 тысяч рабочих, их жен и детей собрались на окраинах российской столицы и начали шествие к ее центру. Возглавил их отец Георгий Гапон, 35-летний уроженец Полтавской губернии, выпускник духовной академии в Петербурге. В первых рядах несли портрет Николая II, иконы и хоругви. Толпа распевала церковные гимны, в том числе молитвы за царя. Рабочие хотели подать ему петицию, составленную тем же Гапоном, с просьбой защитить их от злоупотреблений начальства.
Крупные предприятия столицы бастовали, но хозяева отвергли требования “смутьянов” — среди них и введение восьмичасового рабочего дня. Промышленная революция породила новый класс, и теперь представители этого класса надеялись, что монарх обеспечит соблюдение их элементарных прав. “Мы немногого просили, мы желали только того, без чего не жизнь, а каторга, вечная мука”, — писал Гапон. В петиции он просил о даровании также и политических свобод, включая созыв Учредительного собрания. Прошло почти 80 лет с того момента, как у царя добивались конституции. В декабре 1825 года режим подавил восстание офицеров артиллерийским огнем. Николай и его чиновники верили, что им следует и теперь показать твердость и не повторить ошибок Людовика XVI: как им казалось, он потерял французский трон, а затем и жизнь только из-за мягкотелости.
Когда манифестанты подошли к Зимнему дворцу, войска открыли огонь, уложив на месте больше сотни человек и ранив полтысячи. Гапон уцелел, но это был последний день, когда он молился за императора и просил его заступничества. Той же ночью священник составил обращение к народу, где именовал Николая “зверь-царь” и призывал к возмездию: “Так отомстим же, братья, проклятому народом царю, всему его змеиному царскому отродью, его министрам и всем грабителям несчастной Русской земли!” Возмездия оставалось ждать еще 13 лет — большевики расстреляют семью Романовых в июле 1918 года, — но пожар революции, который во дворце надеялись погасить, вспыхнул немедленно. Эти события открыли новую главу в истории всей империи, и в частности украинских губерний, — эпоху массовых политических движений, образования партий, парламентских выборов, избирательного права для мужчин и нарастания зависимости власти от поддержки национал-патриотов.
На Украину революция пришла через три дня после Кровавого воскресенья в Петербурге. 12 января забастовали рабочие Южнорусского машиностроительного завода в Киеве. Их примеру последовали металлурги Екатеринослава, Юзовки и других городов Донбасса. Пучина классовой борьбы поглотила те районы, что в предыдущие 15 лет отличал стремительный рост экономики. До января 1905 года там всего лишь просили об улучшении условий труда, повышении зарплаты и сокращении рабочего дня, теперь же перешли к демонстрациям, стачкам и открытому сопротивлению. Впрочем, село, где не хватало работы и заработка, от города не отставало. Крестьяне, начав с вырубки помещичьих лесов, перешли к нападению на усадьбы хозяев. Известно более трехсот подобных случаев. Наиболее воинственными оказались жители бывших казацких земель Левобережья. Народ ожидал манифеста о передаче им всей барской земли. Не дождался — правительство вместо этого пустило в ход армию. Шестьдесят три человека было убито при расправе с крестьянами
