Великих Сорочинцев, родины Гоголя, в декабре 1905 года, и в Сорочинской трагедии не было ничего исключительного.
Летом 1905 года режиму перестал беспрекословно повиноваться человек с ружьем — как правило, призванный на службу из деревни. В июне на Черноморском флоте взбунтовалась команда броненосца “Потемкин”. Большинство зачинщиков и участников были украинцы. Хотя восстание планировали на октябрь, подняли его раньше срока из-за того, что в борще попалось червивое мясо. Унтер-офицер Григорий Вакуленчук, родом с Житомирщины, закричал — по рассказам некоторых, на украинском — товарищам-матросам: “Да сколько ж мы будем рабами?” Старший офицер Гиляровский застрелил Вакуленчука, и атаманом стал Опанас Матюшенко, матрос из Харьковской губернии. Повстанцы убили командиров, подняли красный флаг и направились к Одессе, где поддержали забастовку рабочих. Прибытие корабля с трупом Вакуленчука вызвало новые протесты, возмущения и перестрелки со стражами порядка.
Казачьи отряды заблокировали подходы к порту — в том числе знаменитую Потемкинскую лестницу, изображенную в шедевре Сергея Эйзенштейна как место трагических событий, что унесли не одну жизнь. Вероятно, на самой лестнице в тот день кровь не пролилась, но вообще в Одессе от рук армии и полиции погибли сотни людей. Броненосец вновь ушел в море, избежал битвы с эскадрой, оставшейся верной престолу, и сдался властям Румынии. Матюшенко прожил около двух лет в Европе и Соединенных Штатах, потом вернулся в Одессу продолжать революционную борьбу. Его арестовали, судили в Севастополе — на базе мятежного броненосца Черноморского флота — и казнили. Матюшенко, который ранее отказался вступать в политические партии, стал в 28 лет мучеником революции.
В октябре 1905 года волна забастовок приняла угрожающие размеры. Железнодорожники парализовали всю Россию. На Украине остановились главные узловые станции: Киев, Харьков, Екатеринослав. Примеру забастовщиков последовали коллективы заводов и фабрик. К середине октября работу бросили 120 тысяч человек на Украине и около двух миллионов в целом по империи. Тогда Николай II сменил тактику и пошел на уступки непокорному народу. 17 октября он издал манифест, которым даровал подданным базовые гражданские свободы: совести, слова, собраний и союзов. Тот же документ вводил всеобщее избирательное право для мужчин и гарантировал, что выборы в первый всероссийский парламент — Государственную думу — обеспечат представительство каждому классу. Царь обещал не утверждать новых законов без одобрения Думы. Абсолютная монархия, казалось, превращается в конституционную. Либеральная интеллигенция ликовала.
Среди тех, кто торжествовал на улицах крупных украинских городов при провозглашении манифеста 17 октября, были и национальные меньшинства, в первую очередь евреи. Консерваторы-монархисты подозревали в них сплошь сторонников революции. На евреев возлагали ответственность за все народные невзгоды, ставшие побочным эффектом промышленного развития и стремительной урбанизации. Во многих городах Украины толпа, которую возбудил манифест, принялась их громить. Такие эксцессы уже не раз происходили в черте оседлости, то есть в бывшей Речи Посполитой и Северном Причерноморье. Первая волна прокатилась в 1881 году — евреев назначили виновниками смерти Александра II (убитого народовольцами). Кишиневский погром 1903 года длился двое суток и унес 49 жизней. Американская пресса негодовала, поток евреев-эмигрантов резко вырос. Но погромы в разгар революции совершенно затмили предыдущие. В октябре 1905 года погибли сотни жителей Киева, Екатеринослава и Одессы, тысячи получили ранения. Разорению подверглись десятки тысяч еврейских домов и предприятий.
В Киеве погром вспыхнул после демонстрации, на которой отмечали победу и одновременно бранили царя за попытку запудрить народу мозги своим манифестом. Толпа бросилась к тюрьме, освободила политзаключенных, надругалась над памятником Николаю I перед университетом св. Владимира, сбила с фасада здания символы Романовых, порвала триколоры и заменила их красными флагами. И даже требовала повесить Николая II. Консервативная публика приписала этот бунт еврейским козням. Следующей ночью сезонные рабочие, православные фанатики и откровенные уголовники, образовав банды, начали погром. Избивая евреев, они кричали: “Вот тебе свобода, вот тебе конституция и революция, вот тебе царские портреты и корона”. Лишили жизни 27 человек, ранили около трехсот, разграбили до 1800 помещений, где жили либо трудились жертвы. Из 28 магазинов Крещатика, принадлежавших евреям, уцелел только один.
Шолом-Алейхем, знаменитый писатель, оказался свидетелем киевских событий, после чего уехал в Нью-Йорк. Предчувствие погрома стало лейтмотивом его последнего рассказа о Тевье-молочнике. Присутствует оно и в текстах, на которых основан классический бродвейский мюзикл “Скрипач на крыше”. И там и там полицейский урядник относится к евреям тепло. В то же время многие служители закона принимали сторону погромщиков, даже науськивали их — как и в украинской столице в 1905 году. Власти положили конец бесчинствам только через двое суток.
Киевская трагедия служит ярким примером того, что творилось в других крупных городах Украины. К насилию прибегали главным образом чернорабочие, мигранты из бедной российской деревни и украинцы из пригородных сел. Эксплуатировали их чиновники, фабриканты, купцы, а в евреях они видели конкурентов и в то же время легкую и “законную” добычу. Злодеяния против них свидетельствовали о преданности православию, самодержавию и народности, доказывали подлинную русскость. Для уголовщины это было золотое время.
Хотя погромная толпа ставила знак равенства между революцией и еврейством, демонстрации с поддержкой манифеста 17 октября или осуждением его за половинчатость устраивали активисты множества политических партий — отнюдь не только еврейских. Большевики, радикальное крыло РСДРП, выступали катализатором рабочих демонстраций и забастовок. Манифест они отвергали и стремились к свержению императора путем всероссийской стачки и восстания. Собственную пропаганду развернули меньшевики — еще одно крыло РСДРП, которому претили диктаторские замашки Ленина. Весьма активно действовала российская партия социалистов-революционеров. Еще до революции возникли ее ячейки в Харькове, Житомире, Чернигове и других городах Украины. К социал-демократам (и большевикам, и меньшевикам) примкнули сотни евреев, но были у них и свои партии. В 1905 году одним из самых активных
