1919 год начинался на волне надежд — обе украинские республики надеялись отразить врагов, — но закончился катастрофой. К концу года ни ЗУНР, ни УНР не имели территории — а государственность Украины стала призрачной. С украинцами из владений Романовых злую шутку сыграли идеологические распри и плохая организация, галичане же не могли сдержать натиск Польши и получили очень мало помощи от собратьев с берегов Днепра. Объединение двух государств и двух армий больше походило на ситуативный военный союз. Длительное пребывание в двух империях с разными традициями наложило глубокий отпечаток на политическую и военную культуру обеих украинских элит, а также их сторонников — как бы горячо те ни верили в принадлежность к одной нации. Впрочем, бедствия 1919 года не заставили их отречься от этой веры.
Три внешних силы сошлись в битве за Украину, когда украинские отряды сложили оружие или дрались в заведомо безвыходном положении. Польша мечтала о восстановлении границ, максимально близких к тем, что имела до 1772 года, поэтому ее армия, удерживая Галичину, продвигалась вглубь Волыни и Подолья. Вооруженные силы юга России, захватив восток и центр Украины, наступали при поддержке Антанты на Москву, надеясь собрать воедино обломки империи даже в отсутствие царя. Программой-максимум большевиков провозглашалась мировая революция, но пока что им надо было просто выжить. Ленин даже не скрывал, что для достижения обеих целей РСФСР были отчаянно необходимы украинские хлеб, руда и уголь.
Из всех режимов, чьи войска бились на Украине в 1919 году, советский оказался наиболее цепким. В руках красных Киев находился дольше всего — с начала февраля по конец августа (16 декабря они заняли его вновь). Но захват столицы и крупных промышленных городов на юго-востоке вовсе не означал контроля над Украиной вообще. Село не желало признавать “комиссародержавие”. Большевизм отвергали украинские либерал-демократы и социалисты, которые были не против власти Советов как таковой, но не за счет интересов нации. Для народа же, вдохновленного лозунгом “Земля — крестьянам”, холодным душем стала продразверстка. Село вспыхнуло десятками повстанческих очагов. Пожар в тылу оказался летом 1919 года для большевиков не меньшей проблемой, чем наступление белогвардейцев с юго-востока и украинских армий с запада. После разгрома Вооруженных сил юга России зимой 1919–1920 годов Кремль решил учесть ошибки недавнего прошлого.
Ленин сам разъяснил адептам коммунизма суть “уроков 1919 года”: большевики пренебрегли национальным вопросом. Поэтому Красная армия победной зимой не только не уставала напоминать, что Украинская ССР — независимое государство, но и обращалась по мере возможности к ее жителям по-украински. Времена русификации прошли, новая власть приняла культурную программу национальной революции. Подобно тому как империя Романовых открыла двери верхушке духовенства и казачества, большевики пригласили в ряды КП(б)У боротьбистов — бывших украинских левых эсеров и соцдемов, обязанных неформальным названием своему рупору, газете “Боротьба”. Распустив собственную партию и вступив в коммунистическую, они укрепили большевиков со слабейшей стороны — обеспечили украиноязычные кадры и культурную элиту. Крестьянам наконец-то раздали давно обещанную землю. Весной 1920 года власть положила в долгий ящик планы по созданию коммун и других коллективных хозяйств на бывших помещичьих землях и дала добро на черный передел.
Новая стратегия принесла хорошие результаты. К концу 1920 года большевики сумели взять под контроль центр и восток Украины и отразить последнюю угрозу извне. 25 апреля польские войска, которым помогали несколько дивизий армии УНР, начали наступление на Киев. Пилсудский стремился прикрыть Польшу с востока буферным украинским государством. Первый удар оказался мощным — расстояние от Волыни и Подолья до Днепра прошли за две недели. 7 мая Петлюра в последний раз въехал в Киев, на этот раз в окружении бойцов только армии УНР. ЗУНР и галицкая армия остались в прошлом. И хотя уплаченная им за польский протекторат фактическая цена не заслуживала бы упоминания, символическая жертва оказалась велика. Главный атаман признал польский контроль над Галичиной, оставил соплеменников из бывшей империи Габсбургов один на один с их старым врагом и окончательно похоронил объединение двух украинских республик.
Успех такой комбинации был недолгим. В июне Красная армия нанесла ответный удар и уже 12 июня в пятый раз вступила в Киев. Первая конная армия во главе с Семеном Буденным прорвала фронт, обошла киевскую группировку с юга и сеяла хаос в тылу противника. Красные наступали не только на Украине, но и в Белоруссии, проходя по тридцать километров в день. В августе они заняли северо-восточную Галичину. Впереди лежал Львов, и Сталин, член Реввоенсовета Юго-Западного фронта, твердо намеревался прославиться, овладев этим городом. По иронии судьбы, его защитили не только поляки, но и солдаты УНР, выходцы из Центральной и Восточной Украины. Стойкая оборона Львова стала одним из факторов провала советского наступления и благоприятного для Польши исхода войны.
Победное шествие большевиков запнулось в середине августа. Антанта снабдила Польшу новым оружием, ряды ее армии пополнили британские и французские офицеры (среди прочих и Шарль де Голль). Армии Тухачевского удалось остановить на подступах к Варшаве и разгромить — эта битва вошла в историю как “Чудо на Висле”. Одним из чудотворцев оказался Сталин. Он подбил Буденного не выполнять приказ сверху и продолжать драться за Львов, вместо того чтобы идти на выручку войскам под Варшавой. Красная армия спешно откатывалась на восток. В середине октября стороны заключили перемирие. Новый рубеж разрезал пополам Белоруссию и отделил Западную Украину от остальной — полякам достались Волынь и Галичина. Пилсудский все же передвинул границу Польши на восток, но не сумел создать буферное государство с центром в Киеве. Дело возрождения украинской независимости было проиграно, а “Чудо на Висле” положило конец мечтаниям большевиков об экспорте революции в сердце Европы.
Одним из летописцев Советско-польской войны 1920 года стал Исаак Бабель, одесский еврей. Он был свидетелем и участником рывка на запад конницы Буденного, вел дневник и написал затем “Конармию”. Командарм ругал этот сборник рассказов за искажение героического облика подчиненных — там нашлось место зверствам конников и прочим ужасам войны, как и словам о трагедии еврейства на седьмом году беспрерывной войны. Только с начала
