Аудитория представляла собой большой зал, вырезанный в центре дворца. Когда-то он служил ареной, и на его пол постоянно проливалась кровь. Массивные колонны поддерживали треснутый каркас крыши. Центр зала окружали полукруглые скамьи, поднимавшиеся от пола до самого верха. Из- под перекошенной плитки и потрескавшихся стен выбивалась скудная растительность, обвивавшая скамьи. Стены раньше покрывали резные изображения, одновременно непристойные и жуткие, но их стесали, чтобы освободить поверхность для диагностических экранов и гололитических проекций, дабы члены Консорциума, занятые важными экспериментами, могли участвовать в собраниях, не покидая лабораторий.
В центре зала поставили высокую платформу, а вокруг нее располагались массивные экзаменационные помосты, покрытые старыми пятнами. Именно здесь Фабий нередко преподавал свои самые актуальные уроки, и именно здесь члены Консорциума собирались, когда что-то требовало их внимания. По сути зал был командным пунктом, замаскированным академической терминологией. В вопросах, которые касались их всех, Байл стремился выглядеть эгалитаристом, однако главным апотекарием двигало не великодушие, а желание таким неявным способом продемонстрировать свою власть. Те, кто открыто не соглашался с ним, нередко изгонялись, если не хуже.
Некоторые скамьи были заняты. Апотекарии-ренегаты из самых разных легионов и банд сидели или стояли в ожидании. Их было тридцать, не считая сопровождающих рабов, телохранителей и сервиторов. Олеандр увидел несколько знакомых лиц — братьев из Третьего легиона. Другие были новичками. Члены Консорциума свободно приезжали и уезжали, если только Байл был не против.
Все они, независимо от происхождения, носили какие-нибудь знаки своей профессии: плащи из кожи в подражание своему лидеру, костяные украшения, ранцы с хирургическими дендритами, следы экспериментов над собой. Эти эксперименты нередко выходили за рамки косметических улучшений и вторгались в область безумных прихотей. Нартециумы жужжали и щелкали, внутренние сенсоры брали пробы воздуха и тайком снимали биопоказатели. Беспощадно модифицированные сервиторы и писцы-мутанты стояли за своими хозяевами, терпеливо фиксируя наблюдения. Работа не прекращалась даже ради таких собраний. Повсюду висели сервочерепа, записывая происходящее, чтобы Байл мог в дальнейшем все изучить. Тех, кто не продемонстрирует должную заинтересованность, накажут — или повысят, в зависимости от его настроения.
Запах Консорциума волной обрушился на Олеандра, следующего за Байлом к платформе. В зале воняло химикатами, гнилым мясом и старой кровью. Но это был запах не скотобойни, а открытия. Вонь исследований. Не было такого места, где тайны жизни и смерти изучали бы более тщательно. Здесь, в этих залах, порождали и низвергали новые расы богов и монстров. Олеандр почти соскучился по этому запаху.
Игори и остальные гландовые ищейки по традиции встали у дверей, нацелив оружие на собравшихся апотекариев. Жест был скорее символическим, но возражали немногие. Во всяком случае, больше одного раза. Никому не дозволялось уйти прежде, чем будет принято решение. Те, кто пытался, часто оказывались в нескольких резервуарах Байла одновременно.
Байл занял свое место на платформе и три раза стукнул посохом об пол, пока все взгляды не устремились на него.
— Братья, послушайте меня, — сказал он, — Нам нужно обсудить достаточно важное дело. Выйди вперед, Олеандр Кох. Выйди вперед и предстань перед Консорциумом.
Олеандр поднялся на платформу, и все затихли. Он окинул собравшихся взглядом, сразу же заметив Арриана и остальных. Саккаре явно не хотелось сидеть здесь, среди тех, кого он считал еретиками. Арриан развалился на скамье, тихо разговаривая со своими черепами. А Цимисхий… был Цимисхием. Непроницаемым, как железная стена.
— Говори, Олеандр, — сказал Байл, жестом вызывая его вперед. — Убеди их, если сможешь.
Олеандр прокашлялся и положил ладонь на навершие меча.
— Приветствую, братья. Давно мы не виделись, — сказал он. На скамьях зашептались. Олеандр подождал, когда наступит тишина, и продолжил: — Мы многое пережили вместе, братья мои. И везде, от полей войны на Терре до морей Гнозиса, мы искали истину. Когда Град Песнопений сгорел, мы потеряли знания, которые собирали сто лет, если не больше, а вместе с ними — и многих наших братьев. Их убили дикари, шайка убийц под предводительством хтонийского варвара. Но мы не сдались. Мы восстали из пепла, вознеслись к небесам на крыльях великих замыслов.
— Ближе к делу, — сказал один из апотекариев. Поверх доспехов он носил плащ с капюшоном из растянутой и покрытой швами кожи. До сих пор работающие капилляры блеснули, когда он нетерпеливо махнул рукой.
Многие присоединились к требованию. Консорциум никогда не был степенной организацией. Он состоял из безумцев, связанных узами лжи и злобы и готовых идти по головам товарищей в поисках личного совершенства. Они терпеть не могли, когда их даже на мгновение отвлекали от экспериментов, — еще одна манера, перенятая учениками у учителя. Олеандр покосился на Байла и задумался, в чем состояла цель этого теста. Байл махнул рукой, и Олеандр продолжил:
— И именно эти замыслы привели меня к вам. В пустоте нас ждет никем не охраняемая сокровищница с сырьем — мир-корабль злокозненных эльдаров. Я предлагаю его вам, взамен прося лишь помочь с его захватом.
Апотекарии замолчали. Мир-корабль стоил нескольких секунд раздумий. Затем начала активно проявлять себя подозрительность.
— А что ты от всего этого получишь? — спросил апотекарий в красной броне, которая изгибалась, как кожа. На генераторе были закреплены шипящие лекарственные насосы, а из решетки шлема валил причудливо окрашенный дым. Позади него стоял массивный сервитор, утыканный контейнерами с химикатами. Рот ему заменял дозатор, в котором булькали многочисленные банки. Сервитор задрожал, когда его хозяин вытащил из насоса опустевшую
